Ансамбль такой голосистый, что однажды его пригласили выступить в московском театре. С детьми отправился вагон родителей, родственников и знакомых. Поезд, как назло, задержался. С вокзала бросились к стоянке такси. Народу на стоянке тьма, а машин мало.
— Граждане, посторонитесь! — с ходу завопил руководитель. — Мы в театр опаздываем!
— Видели мы нахалов! — сказали ему граждане. — В театр, ха-ха! Люди вон на самолет опаздывают!
— Товарищи, дорогие! — сбавил голос руководитель ансамбля. — Вот эти дети — артисты! Впервые в жизни должны выступить на московской сцене! Товарищи, милые! До концерта — полчаса!
Очередь поворчала, но сдалась.
— Так бы и сказал!
Подошла машина.
— Сколько вас? — не разглядев в темноте, испугался шофер.
— Восемь! — с отчаяния соврал руководитель. — И все маленькие!
А их было шестнадцать человек. Родственники-то, едва увидели, как туго с машинами, кинулись к станции метро.
Шофер не хотел брать, но вся толпа на стоянке закричала и затопала на него, и шофер с перепугу согласился. Ансамбль ринулся в машину. Шофер хотел посчитать, но запутался, где головы, где ноги, и махнул рукой.
Едут, друг в друга дышат. «Фр-р» — милиционер.
— Такая-сякая машина, идет, разваливается на ходу! Сколько человек везешь?
— Восемь, — неуверенно сказал шофер, — и все маленькие.
— Вылезайте! — приказал милиционер. — Считать буду!
Увидев десятого, милиционер вздрогнул, двенадцатого — ахнул, четырнадцатого — схватился за кобуру, а там еще двое! Заикаться стал:
— Эт-то что? К-конкурс, кто больше посадит в машину?
— Дорогой товарищ! — сказал руководитель. — Сейчас тысяча москвичей и гостей столицы пришли в театр с желанием послушать наши песни. Мы торопимся на концерт, и мы обманули этого доброго шофера, чтобы не обманывать тысячу зрителей. Простите нас всех и отпустите!
— В ваших рассуждениях я понял одно: пытались обмануть государственную автоинспекцию! — сказал милиционер. — Вот за это шофер будет наказан!
Руководитель отчаялся: что делать? С тротуара глазели зеваки. Милиционер составлял акт. У ансамбля было одно оружие против законной власти милиционера — песня, и руководитель решил пустить это оружие в ход. Ансамбль выстроился по кромке тротуара. Как назло, ни одной милицейской песни в репертуаре — не предусмотрели.
— А-а, запевай нашу!
Песня затрепетала над улицей, как флажок, и все росла, росла и превратилась в огромное, реющее полотнище. Не услышать, как трепещущее цветное полотнище вьется на ветру над улицей, мог лишь глухой или враг.
Люди на тротуаре смеялись и аплодировали. Милиционер вышел на мостовую и поднял жезл. Когда улица покорно остановилась, милиционер дал знак водителю пустого автобуса подъехать к нему.
— К театру… отвезешь лауреатов премии московской милиции! До свидания, голосистые обманщики!
Они успели все-таки упросить милиционера простить шофера такси. Тютелька в тютельку прикатили в театр. С колес — прямо на сцену.
Папин брат рассказывал. В их колхозе неказистый парнишка получил орден Трудового Красного Знамени, а потом орден Ленина. Он незавидного роста, а работал — будь здоров!
Ребятам из деревни лестно пройти с ним по улицам райцентра. Только просили они: обязательно надень ордена. Сияние орденов освещало и их лица, украшало всех. А парнишка смущался.
И вот однажды в кинотеатре к ним подошел верзила и насмешливо сказал:
— Послушай-ка, голова на ножках! С отцовского пиджака ордена снял?
Парнишка беспомощно покраснел. И ребята растерялись. Выручила их пожилая билетерша, сердито сказав:
— Эх, дурында! Кабы ордена за рост давали, ты бы весь эмалированный ходил, блестел, как самовар. Орден-то не за рост, а за труд да за геройство дается.
Арсентьев толкнул Даянова, который торчал у двери, подслушивал, и тот с грохотом ввалился в директорский кабинет. Даянова пожалели — шишку на лбу набил, бедный ребенок, а Арсентьева погнали домой за родителями.
Несправедливо?
С Арсентьева как с гуся вода: пришел родитель, посидел с директором, поговорили. А Даянов к вечеру ходил уже с двумя шишками.
Справедливо?
Сложны пути справедливости.
Глава пятая, о зависти
Отшельник говорит: «Кошка, которую все гладят, хочет стать собакой, которую она боится».
Корреспонденту газеты понадобились для статьи на школьную тему абсолютно круглый отличник и не очень круглый. Юрку Камбарова из седьмого «А» и меня позвали в директорский кабинет.
Корреспондент, в общем, был ничего, не старый и не нудный. Он записал наши фамилии и захлопнул блокнот.
— Поговорим, так сказать, для души. Может, ты начнешь, Артем? Расскажи о себе!
— Пусть лучше Юрка поделится с вами, как добился замечательных успехов в учебе, — сказал я.
Корреспондент посмотрел на меня с интересом.
— Ты не очень любишь отличников?
— Ну-у, я могу любить или не любить человека, а отличник тоже человек.
— Как ты думаешь, почему девчонки учатся лучше мальчишек? Во все времена так было, и когда я
