– Мигелито так и сказал. – Девушка шагнула назад, она хотела уйти. Герцог оглянулся – карета с белыми занавесками спокойно катилась вперед. Две женщины – навеки твоя и чужая…
– Как тебя зовут?
– Лола, мой сеньор.
– Мы еще увидимся, Лола! – Кольцо с рубином жарким угольком взмыло вверх и упало в раскрытую ладошку. Зачем он обещает встречу? Почему вспомнил ушедшее? Двенадцать лет – это почти треть жизни, за двенадцать лет можно забыть. И он забыл, а потом встретил белокурую Инес. Они счастливы, они ждут сына, так почему?!
– Да благословит вас Пречистая! – Алый цветок возникает из пыльного омута, рука сама его подхватывает. – Вас и вашу сеньору, если она у вас есть…
Белые недотроги клонятся под теплым ветром, целое море белых недотрог. Топтать цветы нестерпимо жаль, но надо идти… Она не должна, не может опоздать к мессе. Инес сделала шаг и замерла на краю долины, глядя на вырастающий из душистых волн храм. Колокол настойчиво звал вперед, но недотроги хотели жить, им и так отпущен лишь день, и день этот перевалил за полдень.
– Иньита. – Цветы ее знают, знают и зовут… Какой знакомый голос, веселый, насмешливый. – Иньита, проснись. Приехали!
– Хайме, ты?
– Я, – ответили недотроги ломким юношеским тенорком и исчезли. Стало жарко и тревожно. Почему небо обили алым шелком? Это не к добру.
– Инья, – не отставал братец, – просыпайся!
Инес провела рукой по лицу. Сон был красивым, странным и не желал уходить, если не из глаз, то из памяти.
– Сеньорита! – Верная Гьомар держала наготове губку с ароматическим уксусом. – Позвольте…
– Да, – рассеянно кивнула герцогиня. – Хайме, мне снились недотроги. Их было так много… Мне было нужно в храм, а я не хотела их топтать.
– Ну и не топтала бы, – фыркнул брат, тряхнув темными, не то что у нее, волосами. В последнее время Хайме рвался в полк и во всем подражал Карлосу. Еще бы, шестнадцать лет!
– Видеть храм к великой радости, – разгадала сон камеристка, – но ради нее придется терпеть и трудиться.
– Инья, – голос мужа прогнал и воспоминания, и предсказания, – ты хотела успеть к вечерней службе? Слышишь, звонят! Мы успели! Вылезай!
Инес благодарно улыбнулась и, подобрав платье, выбралась на подножку. Муэна била в колокола. Торжественный мерный гул сплетался с веселой болтовней украшавших сбрую бубенчиков. Так ручей встречается с морем.
– Ты хотела, – повторил Карлос. Он был весь в пыли, но на груди у него что-то алело. Цветок. Большой и очень яркий. Откуда он взялся? Красные цветы в обители неуместны, красные цветы не растут в пыли…
– Откуда это? – зачем-то спросила Инес.
– Купил, – усмехнулся Карлос, – на удачу! Нам же с тобой понадобится удача?
– Пречистая Дева защитит нас! – Герцогиня, сама не зная почему, крепко сжала руку мужа. – Убери его… Пожалуйста.
– Как пожелает моя сеньора. – Карлос сунул цветок в карман, бережно подхватил жену, прижал к себе и галантно поставил наземь. – По-моему, нас встречают.
Их и в самом деле встречали. Величественная аббатиса неспешно шествовала от распахнувшихся внутренних ворот. Ворот, в которые не мог войти ни один мужчина, если только не посвятил себя Господу. Почему она не подумала об этом? Неделя без Карлоса – это вечность.
Монахини в белых покрывалах и черных венках окружили Инью и увели. Смотреть вслед не имело смысла – балахоны святых сестер загораживали все еще стройную фигурку не хуже готовых сомкнуться ворот.
– Сын мой, – пропела задержавшаяся аббатиса, – обитель рада оказать тебе гостеприимство. Дорога мужчинам в святые стены заказана, но здесь, во дворе Святого Флориана, есть приют для мужей, отцов и братьев паломниц. Тебя ждут ужин и ночлег, я же, смиренная, после вечерней службы готова уделить тебе время для беседы.
– Благодарю, святая мать, – сколь возможно вежливо откликнулся де Ригаско, – но я должен… Должен переговорить с командором Хенильей и, видимо, объехать приграничные крепости. По дороге я встретил… беженцев из Виорна. Их рассказ настораживает. От Луи Бутора и его хаммериан [4] можно ждать любого вероломства.
Имя нового лоасского короля, как и рассчитывал Карлос, возымело действие. Аббатиса, призвав на голову нечестивца громы и молнии, благословила гостя на воинские подвиги и отпустила с миром. Правда, сорвавшаяся с языка отговорка обязывала, но Хенилья подождет до конца охоты. Встречаться с долговязым занудой не тянуло, но лгать не дело, особенно в святых стенах, а лишний раз объехать крепости не помешает. Герцог подождал, пока аббатиса скрылась за массивными, без тарана не сломать, воротами и обернулся к шурину.
– Нам следует поторопиться. Командор Хенилья ждет.
– О да, сеньор! – паршивец не дрогнул и бровью. – Молитесь за наши души, святые сестры, а наши клинки вас защитят.
– Нас защищает Святая Дева, – назидательно произнесла маленькая монахиня, в чью обязанность входило провожать знатных гостей, – но выжечь хаммерианскую скверну – долг мундиалитских [5] рыцарей.
