— Тут моего ума не хватает. Как укротить Фенрира? Подскажи.
— Твое порождение? Это сложный вопрос, мне надо подумать. А думать я люблю сидя, — йотун щелкнул пальцами. Раздался скрип и из земли выдвинулся огромный пень с плоской верхушкой, на который Мимир и уселся. Подпер рукой голову и задумался. Через некоторое время до Локи донеслось ритмичное посапывание. Он подошел, осторожно заглянул в лицо хранителю-тот спал. «Старый пень» — в сердцах подумал Локи и потряс Мимира за плечо. Тот дернулся, чуть не свалившись со своего странного сидения, и поднял голову.
— Извини, задумался, — затем тон йотуна изменился, слова зазвучали значительно и веско, как это обычно бывает у пророков. — О, вижу я горе, великое горе. Вижу свирепого Зверя, могучего Волка, что Всеотца пожирает. Пасть его — пламя, взгляд его — ненависть, сила его — смерть. Гибнет Асгард, кровью реки текут, солнце чернеет, дымится земля, падают звезды, о горе, великое горе! — эмоциональная речь неожиданно прервалась, Мимир затряс головой и с недоумением огляделся.
— О чем это я? Ах да, Фенрир, — и йотун опять погрузился в размышления.
— Ага, знаю, — наконец произнес он. — Фенрир очень силен, сильнее любого из асов, любого из ванов, любого из гримтурсенов. Нет на свете вещи, которая смогла бы его сдержать. В пределах Девяти миров нет преград для него. И цепь сделать не из чего. Поэтому удержать его сможет только привязь, сделанная из того, чего нет, цепь, сделанная из невозможного.
— Как это? — Локи опешил.
— Как, как, очень просто. Чего нет на свете? Рыбьего дыхания, женской верности, ну и тому подобного. Тут необходима магия. Отрази женскую неверность, рыбью бездыханность в их противоположности. Ведь ты это умеешь. Поймай эти невероятные отражения и сделай из них веревку. Такую привязь Волк не порвет, пока невозможное не станет возможным, пока не придет час судьбы, час Рагнарека.
Для помощи в работе пришлось Локи пригласить цвергов, непревзойденных мастеров предметной магии. Мало было поймать невозможное, нужно было еще сделать его реальным, закрепить в осязаемой форме и именно для этого и нужны были маги темного народа. Но цверги никогда не работают бесплатно, и с волшебным зеркалом на этот раз Локи пришлось расстаться. Работа шла споро: Локи, тасуя заклинания, ловил невозможное на грани реальности. Медвежьи жилы, корни гор, шум кошачьих шагов, женская борода, рыбье дыхание, птичья слюна были пойманы им, а цверги воплощали пойманное в материал, заключали в осязаемую оболочку и с ней работали. Неделю потратили Локи и его помощники, чтобы создать нечто, напоминающее привязь. Полученная веревка оказалась словно сплетена из радуги. Почти прозрачная, лишь на свету она переливалась нежнейшими оттенками семицветья.
К назначенному сроку прозрачную привязь закрепили на стволе Иггдрасиля. На этот раз только Локи и Тюр встречали Волка, остальные асы наблюдали со стен Асгарда. В очередной раз Фенрира впрягли в упряжь, и чудовищный зверь напрягся, силясь разорвать цепь. Первая попытка провалилась. Тогда Волк взревел так, что небо содрогнулось. Затрясся Иггдрасиль, позже асы узнали, что истерика случилась у хозяйки царства мертвых Хель, а норны от испуга перепутали нити судеб, в результате чего в двадцатом веке многие мужчины родились в женских телах, а женщины в мужских. Только этим можно объяснить расцвет гомосексуализма. Но как не ревел Фенрир, как не дергал привязь, не выросли еще у корней горы, и никто не видал птичьей слюны. И освободиться Волк не смог. Обрадовавшись, асы потеряли бдительность и в этот краткий миг взбешенный Фенрир сумел дотянуться до них и откусил Тюру руку. Это омрачило радость победы, и стал Тюр с тех пор Одноруким богом.
Успех асы праздновали всю ночь. Утром следующего дня в самой большой из палат Валаскьяльва можно было наблюдать забавную картину. Повсюду разбитые кувшины из-под пива, пивные лужи, могучий сивушный дух, такой, что хоть топор вешай, стол завален объедками. А среди всего этого могучие владыки мира, в этот момент больше всего похожие на обыкновенных гуляк. Один, в обнимку с парочкой симпатичных валькирий на лавке, Хеймдалль и Браги с синяками на лице, храпящие под столом. А на самом столе, в компании с пустым, увы, кувшином пива, спал с блаженной улыбкой Локи, главный виновник и главный участник всей истории.
Вечный странник
Программа тура была составлена великолепно, в чем путешественники убедились практически сразу.
День начинался чрезвычайно удачно. Агамемнон Сфер умудрился не проспать и опоздание на работу, связанное с неприятностями, ему уже не грозило. Стояла великолепная солнечная погода, что в Нью-Йорке бывает редко и, наконец, именно сегодня ему обещали выплатить премию, получив которую, Сфер собирался уйти на две недели в отпуск. Настроение было отличное, и он бодро шагал на работу, перескакивая с одного эскалатора на другой.
Над зданием торгового центра сверкала огромная голографическая реклама. Сегодня ролик был новый, и Агамемнон остановился посмотреть. (Кстати, надо упомянуть о том, что дурацкое имя досталось нашему герою от отца, преподавателя античной истории в Массачусетском Технологическом Университете. Имя это ему не нравилось и постепенно он сократил его до короткого Ага, что звучало по восточному и немного таинственно.) Реклама начиналась с броских лозунгов: «Путешествия в прошлое для всех», «Вы можете увидеть это своими глазами!». Затем следовал показ того, что можно увидеть своими глазами: тряслась земля под копытами рыцарской конницы» Битва при Креси», слоны понуро передвигали ноги на фоне альпийских ледников — «Поход Ганнибала», изможденный человек в терновом венце брел в окружении конвоиров по пыльной дороге — «Крестная мука Христа».
Заканчивался ролик весьма оптимистичным сообщением — «Стоимость тура от 3000 долларов».»
Надо будет зайти, узнать поподробнее» — подумал Ага, перепрыгивая на следующую дорожку. Куда ехать в отпуск, он еще не решил и тур в прошлое мыслился не таким уж плохим вариантом. Учитывая сбережения и премию, денег должно было хватить для поездки на двоих. С тех пор, как открыли темпоральный переход, прошло уже более тридцати лет, но только в последние годы мечта о путешествиях в прошлое стала реальностью. Сначала открытие засекретили, затем, выяснив, что минимальный шаг назад должен быть не меньше 120 лет, рассекретили. После этого постепенно начал развиваться временной или темпоральный туризм. Сначала это было безумно дорого, затем дешевле, а теперь, в шестидесятые годы двадцать первого века любой американец со средним достатком мог себе позволить посмотреть на бои гладиаторов, на балы Людовика XIV или на египетские пирамиды в их первозданном великолепии. Ранее Сфера не очень интересовали путешествия в прошлое, но его новая подружка Хелен, была просто помешана на истории и теперь он смотрел рекламу темпор-туризма с интересом.
Отработав день и получив деньги, Ага отправился прямиком по адресу, что узнал из рекламы.
Конечно, можно было получить всю информацию и через Сеть на сайте фирмы и там же сделать заказ, но личное посещение магазина или офиса считалось верхом уважения со стороны клиента и иногда позволяло добиться существенной скидки. В офисе его встретил представительный мужчина лет сорока, немедленно усадил посетителя в удобное кресло, предложил кофе и снабдил солидным каталогом, в котором Агамемнон быстро и безнадежно запутался: «Извержение Везувия», «Гибель» Титаника», «Штурм Иерихона», «Бородинское сражение» и прочие значимые события минувших эпох смешались в разноцветную кучу. Сфер оторвал гудящую голову от книги и спросил у работника фирмы:
— Может быть, вы мне что-нибудь порекомендуете, что-нибудь особенное?
— Конечно, я могу дать свои рекомендации, — согласился тот, — но я не знаю области ваших интересов. Если вас интересуют кровавые события, то могу предложить посмотреть на Варфоломеевскую ночь или на похождения Джека Потрошителя, если что-то масштабное, то походы Чингисхана или завоевание Америки. Кроме того, ведь есть два вида туров: обзорные и с выходом в реальное время.
Первые конечно дешевле, но вторые дают возможность окунуться непосредственно в жизнь наших предков, ощутить привкус прошлого на губах.
— Конечно, выход в реальное пространство, хотелось бы увидеть что-нибудь особенное, редкостное, что запомнилось бы на всю жизнь.
