– Может быть, – сказала Валентина. – А может, и нет.
Анзибль принёс известие, что кораблю, несущему новую партию колонистов, осталось лететь только год. Эндера просили подыскать место, где новички могли бы поселиться. Не слишком далеко от старой колонии, чтобы можно было торговать, и не очень близко: у пришельцев было своё правительство. Эндер взял вертолёт и полетел осматривать окрестности. Он прихватил с собой одного из бойких мальчишек, одиннадцатилетнего паренька по имени Абра; мальчугану было всего три года, когда основали колонию, и он не помнил другого мира. Они с Эндером улетали так далеко, как позволял запас топлива, на ночь разбивали лагерь, а утром шли на разведку пешком.
На третье утро у Эндера возникло смутное подозрение, что он уже однажды побывал в этом месте. Он огляделся: ерунда, никогда он здесь не был и пейзаж этот видит впервые. Он позвал Абру.
– Эй, Эндер! – откликнулся мальчик, стоявший на вершине низкого холма. – Иди сюда!
Эндер вскарабкался на холм, песок и мелкие камешки летели из-под ног. Абра смотрел куда-то вниз.
– С ума сойти. Глазам своим не верю, – бормотал он.
Холм оказался полым. Внутри него лежала глубокая ложбина, наполненная водой; над ней опасно наклонялись крутые своды, чем-то напоминавшие ребра. В одну сторону от неё тянулись две гряды, образующие V-образную долину, с другой поднималась белая скала, напоминавшая череп, изо рта которого росло дерево.
– Как будто здесь умер великан, – заметил Абра, – и земля поднялась, чтобы укрыть его скелет.
Теперь Эндер знал, почему пейзаж показался ему знакомым. Тело Великана. Он слишком часто играл здесь ребёнком, чтобы не узнать место. Но всё равно, быть этого не может! Компьютер Боевой школы не мог видеть этого. Эндер поднял к глазам бинокль и устремил взгляд в известном ему направлении, одновременно боясь и надеясь, что увидит ещё одну принадлежность знакомого места.
Качели и горки. Трещотки. Карусель. Всё заросло травой, но очертания те же.
– Кто-то построил всё это, – прошептал Абра. – Посмотри на череп. Это же не скала, он из бетона.
– Знаю. Они построили его для меня, – ответил Эндер.
– Что?
– Я знаю это место, Абра. Жукеры построили его для меня.
– Когда мы прилетели сюда, все жукеры уже были пятьдесят лет как мертвы.
– Ты прав. Это невозможно. Но я знаю, что говорю. Абра, мне не следует брать тебя с собой. Это может быть опасно. Если они знают меня достаточно хорошо, чтобы построить такое, они могут…
– Может быть, они хотят рассчитаться с тобой?
– За то, что я убил их…
– Так не ходи туда, Эндер. Не делай того, что они хотят от тебя.
– Если они хотят отомстить, Абра, у меня нет возражений. Но, может, дело не в этом. Наверное, они пытались поговорить со мной. Написали мне записку.
– Они же не умеют писать. Не знают, что это такое.
– Наверное, научились, прежде чем умерли.
– Ладно, но я не собираюсь сидеть здесь и ждать у моря погоды. Я отправляюсь с тобой.
– Нет. Ты слишком мал, чтобы рисковать…
– Пошёл ты, Эндер Виггин. Не говори мне, что может одиннадцатилетний.
Они сели в вертолёт и полетели над детской площадкой, над синим лесом, над колодцем из нетёсаного камня, одиноко стоявшим на поляне. А потом перед ними возник утёс, на вершине его виднелся выход из пещеры и маленькая ровная площадка – смотровая площадка за Концом Мира. А вдалеке, точь-в-точь как в Игре Воображения, поднимались в небо лёгкие башни замка.
Он посадил вертолёт.
– Не ходи за мной. Если через час меня не будет – лети домой.
– Фиг тебе, Эндер, я иду с тобой.
– Сиди тихо, Абра, или я накормлю тебя грязью.
Абра понял, что, несмотря на весёлый тон, Эндер вовсе не шутит. И остался.
Стены башни были изъедены временем, местами камни вывалились из гнёзд, образуя уступы. Жукеры хотели, чтобы он попал внутрь.
Комната оказалась такой, какой ей полагалось быть. Эндер посмотрел на пол, рассчитывая увидеть змею, но там лежал только коврик с вышитой на нём змеиной головой. Имитация, а не дубликат; для народа, не знавшего даже понятия «искусство», жукеры справились замечательно. Они вытащили все эти образы из сознания Эндера, через пропасть в десятки световых лет они дотянулись до него и проникли в сны. Зачем? Конечно, чтобы привести в эту комнату. Чтобы оставить послание. Но где же послание и как Эндер сможет его прочесть?
На стене висело зеркало. Тусклый блеск полированного металла. В центре процарапаны контуры человеческого лица. «Это они пытались изобразить то, что я каждый раз видел в зеркале».
И, глядя в тусклое кривое зеркало, он вспоминал, сколько раз крушил его, сколько раз из потайной ниши на него бросались змеи, чтобы вонзить в тело ядовитые клыки.
«Как хорошо они меня знают, – удивился Эндер. – Достаточно хорошо, чтобы понимать: я не боюсь смерти, наоборот, часто думаю о ней. Достаточно хорошо, чтобы быть уверенными, что страх смерти не помешает мне снять зеркало со стены».
Он подошёл к зеркалу, ухватился и вынул лист из стены. Ничего не произошло. Никто и не думал атаковать его. В нише лежал белый шёлковый комок, из которого здесь и там торчали концы ниток. Яйцо? Нет. Куколка королевы жукеров, уже оплодотворённой самцами-личинками и готовой произвести на свет сто тысяч жукеров, рабочих-самцов и нескольких королев. Эндер почти видел тёмные тоннели, брачную комнату, где по стенам висят похожие на слизняков самцы, видел, как огромный взрослый жукер вносит на руках малютку королеву, как самцы по очереди касаются её, и бьются в экстазе, и падают, умирая, на гладкий каменный пол. А затем новую королеву приносят к ногам старой – прекрасного существа, завёрнутого в мягкие, шуршащие, сверкающие крылья, уже не годные для полёта, но ещё отмеченные печатью величия. И старая королева целует свою дочь на ночь, погружая её в сон нежнейшим на свете ядом, а затем одевает в шёлковый кокон и приказывает ждать, а когда исполнится срок, стать собой, королевой, новым городом, новым миром, даровать жизнь другим королевам и мирам…
«Откуда я знаю всё это? – удивился Эндер. – Ведь всё это проходит передо мной, как собственные воспоминания».
И, словно в ответ, перед его глазами встала картина первого сражения с флотом жукеров. Раньше он видел его на имитаторе, а теперь смотрел на сражение глазами сотен жукеров, глазами их королевы. Флот построился в шар, а затем из темноты космоса налетели вражеские истребители, и Маленький Доктор превратил всех жукеров во вспышку света. Он переживал чувства королевы. Смерть пришла слишком быстро, чтобы не только избежать, но даже понять её. В памяти не было ни боли, ни страха. В сознании королевы плыла печаль, нечто вроде тихого отчаяния. Её тоска не вылилась в слова, но эти слова чётко сложились в мозгу Эндера. Глядя на людей, пришедших убивать, королева думала: «Они не простили нас. Теперь, конечно, мы умрём».
– Как возвратить вас к жизни? – спросил он.
Королева из шёлкового кокона не могла ответить ему словами, но, когда он закрыл глаза и сосредоточился, откуда-то из глубины сознания пришли новые образы. Кокон нужно положить в прохладное место, тёмное и тихое. Там должна быть вода, чтобы куколка не пересохла. Нет, нет, не просто вода, а вода, смешанная со смолой одного дерева. Вода должна быть тёплой, чтобы внутри кокона началась реакция. Несколько недель куколка внутри кокона будет постепенно изменяться. А потом, когда кокон потемнеет и станет пыльно-коричневым, Эндер должен разрезать шёлк и помочь маленькой и хрупкой королеве появиться на свет. Он видел, как берет её за переднюю лапку и помогает перебраться из вод её рождения в гнездо, мягкое, устланное высохшими листьями. «И я оживу, – всплыло в мозгу. – Я проснусь. И дам жизнь тысячам и тысячам моих детей».
– Нет, – сказал Эндер. – Я не могу.
Он воспринял немой вопрос и ответил на него:
– Твои дети стали чудовищами наших кошмаров. Если я разбужу тебя, вас снова убьют.
