Маркиз, почему-то вдруг испытывая неловкость и сердясь на себя за это, набросил на хрупкие плечи Кары свой плащ.
Как он уже отметил раньше, девушка была маленькой и хрупкой.
Когда они вошли в ярко освещенный холл, в дальнем конце которого виднелась резная лестница из черного дерева с позолотой, маркиз увидел, что плащ его закрывает Кару целиком, ниспадая почти до пола, и выглядит она вполне респектабельно.
– Я неожиданно привез гостью, Ньюмен, – сказал Айво дворецкому. – Попросите миссис Пил прийти ко мне как можно скорее.
– Хорошо, милорд, – с почтительным поклоном произнес дворецкий.
Лицо его не выражало ни малейшего удивления по поводу того, что экономка, которой было почти шестьдесят, должна подняться в два часа ночи, чтобы выслушать указания маркиза.
Не говоря больше ни слова, Айво устремился в библиотеку, где – как это было принято в его доме – стояло блюдо с закусками, которые держали для него наготове всякий раз, когда он приезжал в Брум.
А из кухни, несомненно, уже несут наверх горячий суп – повар всегда дожидался его приезда.
Только после того, как лакей предложил супу Каре, и девушка согласилась, а сам маркиз успел сделать глоток из серебряной бульонницы, украшенной фамильным гербом, он спросил:
– Вам нужно что-нибудь еще?
Айво впервые обратился к Каре с тех пор, как они вышли из экипажа, он даже не смотрел все это время в лицо девушки, отчасти не желая испытать разочарование от того, что мог увидеть.
Теперь, когда Кара сидела перед ярко пылающим камином, так и не снимая его мехового плаща, маркиз отметил про себя, что девушка выглядит не совсем так, как он ожидал.
Увидев в полумраке кареты белокурые волосы, Айво решил, что к ним непременно должны идти в придачу голубые глаза и розовые щечки, что перед ним – типичная английская девушка, похожая на ангелочка.
Но у Кары было круглое личико с изящно очерченным подбородком, напоминавшее по форме сердечко, а глаза оказались не голубыми, а пронзительно зелеными, чуть приподнятыми с краев, и от этого взгляд казался немного насмешливым, что вполне соответствовало ее характеру, если судить по тому, как разговаривала с ним девушка.
На щеках Кары были милые ямочки, и все эти не совсем обычные черты лица уравновешивал нос правильной, аристократической формы.
Айво изучал Кару внимательным взглядом. Люди, боявшиеся маркиза Брума, утверждали, что взгляд этот был пронизывающим, заставлял их поеживаться и нервничать.
Глаза Кары лукаво сверкнули в ответ, ямочки на щеках стали глубже, и девушка с улыбкой спросила:
– Так я лучше или хуже, чем вы предполагали, милорд?
– Как раз пытаюсь решить, – ответил Айво. – С вашей точки зрения, пожалуй, хуже, потому что столь миловидное создание опасно отправлять во Францию даже с провожатым.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Кара.
– Вы слишком молоды, слишком привлекательны и наверняка происходите из весьма респектабельного семейства.
– Но это же просто смешно! – возмутилась Кара. – Вы ничего обо мне не знаете и не стройте лучше никаких предположений. Я – просто надоедливая особа, вторгшаяся в вашу жизнь, потому что мне надо было, чтобы меня кто-то увез из Лондона. И я не хочу, чтобы со мной обращались, как со светской дамой, которой я не являюсь.
– Думаю, мне лучше знать, как с вами обращаться, – перебил девушку маркиз. – Даже если вы и не светская дама, вы все равно очень молоды, и в таком возрасте, хотите вы этого или нет, вам необходима в путешествии компаньонка.
Отставив в сторону бульонницу, Кара сказала, поморщившись:
– Какой вы зануда! Теперь мне придется сбежать и от вас, а не только от…
Она резко остановилась, сообразив, что чуть не выдала себя.
Потом, словно догадавшись, что маркиз внимательно прислушивается к каждому ее слову в надежде, что девушка выдаст себя, она сказала:
– Раз вы так добры, что предложили мне постель на ночь, мне хотелось бы отправиться в отведенную мне комнату. Я так устала, что могу наболтать лишнего, а потом пожалею об этом.
– Я позволю вам отправиться в постель с одним условием, – сказал маркиз, строго глядя на гостью.
– Что же это за условие?
– Вы дадите мне слово чести, поклянетесь на Библии или на чем-нибудь еще, что считаете священным для себя, не убегать, не обсудив со мной, как вам лучше быть дальше.
Последовала пауза. Затем Кара спросила:
– А если я откажусь принести подобные клятвы?
– Тогда, – сказал маркиз, – как ни жаль, но мне придется либо приказать запереть вас на ночь, либо – и это будет для вас куда более неприятно – попросить свою экономку прислать одну из горничных, чтобы та ночевала с вами в комнате и следила, как бы вы не убежали.
– Как вы смеете предлагать мне такое и вообще брать на себя заботу обо мне в столь назойливой форме?
Маркиз рассмеялся.
– Сейчас вы похожи скорее на молодую тигрицу, а не на юную леди. Однако даже молодых тигриц сажают на ночь в клетку.
– Возможно, я сделала ошибку, выбрав именно ваш экипаж, чтобы выехать из Лондона, – выпалила Кара. – Я подумывала о том, чтобы поехать с юным Баком, хотя у него была всего четверка лошадей, но он выпил слишком много вина на приеме у принца-регента, и мне пришлось покинуть его экипаж, о чем он, впрочем, так и не узнал.
Маркиз подумал, что Кара слишком невинна, чтобы понять, что могла оказаться в весьма неприятном положении, оставшись наедине с пьяным Баком, но не стоило говорить сейчас об этом, и он произнес только:
– Моя экономка может войти в любой момент. Так вы хотите, чтобы с вами спала горничная, или готовы дать мне слово чести?
– Откуда вы знаете, что я сдержу его? – поинтересовалась Кара.
– Оттуда же, откуда вы узнали, что я – спортсмен, и были уверены в том, что я не выдам вас магистрату…
Маркиз еще не закончил фразу, а дверь приоткрылась, и, понимая, что у нее нет больше времени на раздумья, Кара быстро сказала:
– Я даю вам слово чести.
Улыбнувшись, маркиз повернулся к вошедшей экономке, которая, казалось, вовсе не была раздосадована тем, что ее подняли с постели в столь неурочный час.
Маркиз передал Агамемнона двум конюхам, которые взяли коня под уздцы с некоторой опаской.
Поднимаясь по ступеням лестницы, Айво думал о том, что Кару, должно быть, будет так же трудно приручить, как этого норовистого жеребца, которому он только что преподал урок послушания.
Отдав лакею свою шляпу, перчатки и хлыст, Айво прошел в столовую, где подавали завтрак, вслед за степенно шествующим впереди дворецким.
– Мне кажется, юная леди уже приступила к завтраку, – заметил по пути Ньюмен. – Я сказал ей, что она может не ожидать вашего возвращения.
Маркиз ничего не ответил. Конечно, Агамемнон заставил его задержаться дольше обычного на верховой прогулке, но он вовсе не собирался извиняться за опоздание к завтраку перед нежданной и непрошеной гостьей.
Айво просто вошел в столовую, невольно гадая про себя, как выглядит Кара сегодня утром.
Девушка сидела у окна за круглым столом. Отложив вилку и нож, она встала при появлении хозяина и чуть присела в реверансе.
