– Конечно, он не догадывался, что я слышу их разговор, – заговорщицки объясняла Шарлотта, – и он сказал полковнику Гиллингему:
«Эта племянница Гектора обещает стать красавицей. Он еще намучается с ней, если не будет строго присматривать».
– Неужели лорд Овингтон действительно так сказал? – спросила Мелинда, и в голосе ее проскользнуло удивление.
– Именно так, я поначалу не собиралась тебе передавать его слова, – сказала Шарлотта, – но ты все же выпытала у меня это. Мелинда, я не в силах утаить от тебя ни одного секрета.
– А что ответил полковник Гиллингем? – продолжала спрашивать Мелинда. – Есть что-то пугающее в облике этого человека, тебе не кажется, Шарлотта? Как-то он обедал здесь, и я заметила, как пристально он смотрит на меня. Не знаю почему, но я почувствовала, как у меня по спине прошел холодок. Думаю, это дьявол в облике человека, никак не иначе.
– Ну что ты, Мелинда! Как ты любишь все преувеличивать! – воскликнула Шарлотта. – Полковник Гиллингем просто старый закадычный друг папы. Они вместе росли, а теперь иногда просиживают в курительной комнате ночи напролет, что приводит в бешенство мамочку. Но он навевает на меня смертельную скуку, впрочем, как и все остальные папины приятели.
– И все-таки мне он совершенно не нравится, – настаивала на своем Мелинда, – а ты еще не рассказала мне, что он ответил лорду Овингтону.
– Я не вполне уверена, что все расслышала и правильно поняла, – отвечала Шарлотта, – но мне кажется, он ответил что-то вроде: «Я тоже думаю, что, если этой шустрой девчонке дадут возможность, она далеко пойдет в обществе!»
– Как он смеет говорить обо мне в таком тоне? – возмутилась Мелинда, и на щеках ее проступил румянец. Когда она гневалась, то казалось, что глаза ее мечут молнии.
– Не обращай внимания! – рассмеялась Шарлотта. – Прости, что я рассказала тебе это.
Но что касается меня, то я была бы счастлива услышать подобные комплименты в свой адрес.
– Не сомневаюсь, что сегодня вечером ты их услышишь, – успокаивающе предположила Мелинда. – Так, платье закончено, и, знаешь, Шарлотта, оно идет тебе гораздо больше, чем любое другое из твоего гардероба.
– Мамочка всегда говорит, что ничто не может так выделять девушку на балу, как цвет ее платья, – согласилась Шарлотта. Она помолчала какое-то время, а затем добавила мечтательно:
– А интересно, капитану Перри нравится розовый цвет?
– Уверена, ты понравишься ему в розовом платье, – заверила ее Мелинда.
– Надеюсь, что так и будет, – с сомнением проговорила Шарлотта. – А лучше всего то, что ты, Мелинда, не собираешься быть на этом балу.
Раздался стук в дверь.
– Войдите! – пригласила Мелинда.
Дверь открылась, и показалась одна из молоденьких горничных в белоснежном накрахмаленном чепце, который слегка сбился набок.
С трудом переводя дыхание, она сообщила:
– Сэр Гектор желает, чтобы мисс Мелинда сейчас же спустилась к нему в библиотеку.
Обе девушки в ужасе посмотрели друг на Друга.
– Что мне теперь делать? – воскликнула Мелинда. – Шарлотта! Ты ничего не говорила ему о моем Огоньке?
– Разумеется, нет, – ответила Шарлотта, – я только дразнила тебя.
– Тогда почему он захотел увидеть меня в это время дня? – взволновалась Мелинда. – Это на него не похоже.
Она скользнула взглядом по часам над камином и отметила, что они показывали шесть часов пополудни.
– Ну, мне лучше всего уйти и начать готовиться к приему, – сказала Шарлотта. – Потом поднимись и расскажи, что он хотел от тебя. Уверена, что это не имеет никакого отношения ко мне.
Мелинда ничего не ответила. Ее лицо побледнело от беспокойства, она поспешно оглядывала себя в зеркале, поправляя волосы и разглаживая строгий белый воротничок, который она подшивала к вырезу своего серого ситцевого платья. Старомодное платье было сшито из мрачного унылого ситца и не имело кринолина, который придавал платьям Шарлотты столь элегантную, пышную форму. И все-таки, несмотря на полную будничность и простоту одежды, Мелинда была полна изящества и очарования, когда почти бегом спускалась по лестнице, устланной полосатым ковром, и пересекала мраморный зал, направляясь в библиотеку.
Взявшись за ручку двери, она на мгновение замерла и глубоко вздохнула. После этого, вздернув подбородок, она сказала себе, что ни в коем случае не должна бояться.
– Вы посылали за мной, дядя Гектор?
Ее голос прозвучал совсем слабо, потерявшись в тяжеловесной помпезности огромной, с высокими потолками комнате – бархатные портьеры, огромные чиппендейловские книжные шкафы, мебель с кожаной обивкой.
Сэр Гектор Стейнион поднялся из-за стола, за которым он что-то писал, и встал перед камином. Он был рослым мужчиной, которому уже перевалило за пятьдесят. У него были темные нависшие брови и начинающие седеть волосы.
Когда он заговорил, его глубокий раскатистый бас, казалось, сотрясал хрустальные подвески
