В пепельнице лежат уже семь сигарет. У меня раскалывается голова, часы показывают, что давно нужно выходить. Я запиваю таблетку парацетамола водой и звоню Андреа.
– Вы где?
– Через пять минут будем в ресторане. Ты подойдешь?
Что он пишет?
– Да, иду. После расскажу.
Я совершенно сбита с толку, в голове все перемешалось, я чувствую себя безмозглой курицей. Боже милосердный! И как только я могла попасть в эту передрягу под названием «моя жизнь»? Я что, опять все сделала не так? Через полчаса я уже сижу в итальянском ресторане, вкратце пересказываю содержание письма и жду их реакции.
– Ты вообще как? – спрашивает Клаудия.
Не успеваю я ответить, как вмешивается Андреа:
– Да хреново ей! Она страдает больше, чем может перенести, больше, чем я думала, что она способна. И хотя она любит изображать из себя вселенское спокойствие, но Макс ее действительно задевает.
– Это правда?
– Да, – говорю я неохотно, – что бы я ни делала, он не выходит у меня из головы. Но я не хочу жить с мужчиной, которого все время где-то черти носят и который постоянно изменяет. Плюс он всегда привык все решать сам, привык быть недосягаемым героем для своих женщин. Он всегда зарабатывал больше, кичился тем, как много повидал, и постоянно изображал из себя мачо. Но со мной это не пройдет. Вы же знаете, какая я. Я не представляю, насколько мы смогли бы приспособиться друг к другу, какие шансы у нашей любви. Пару месяцев, наверное, не больше.
– Да, и не забывай о наклейках «Свет в ночи», бело-синих скатертях в клеточку и липкой шторке! – злорадно хихикает Клаудия.
– Знаешь, эти внешние атрибуты можно легко изменить. Меня больше волнует разница в восприятии, – говорю я подавленно.
– Ты когда-нибудь говорила ему об этом? – спрашивает Андреа серьезно.
– Нет! В последнем письме я прямо посоветовала ему вернуться к типу «серая мышка» и к женщинам, которых он списал в архив.
– А ты толстокожая! И немного ревнуешь, – смеется Андреа.
– Да! Конечно, меня не очень устраивает, что он может так быстро утешиться. Насколько вообще человек заменим? Одетта – это я еще могу понять, они долго жили вместе и даже были когда-то счастливы. Но Оттильда, псевдоплатоническая подруга… Ха! Макс рассказал ей нашу историю, и только у нас с ним что-то пошло не так, как он сразу же прыгает в койку с женщиной, несущей чудовищный бред. Желаю ему хорошо провести с ней время! И давайте, пожалуйста, сменим тему.
– А как же постель и диеты?
– Ну да, это же она говорила!
– Не знаю. Он мне все время говорил, что не может общаться со мной по-дружески, потому что слишком сильно меня хочет. И в письме снова это написал. Так что не будет ни встречи, ни разговора.
– Да, но если и так, то только потому, что ты сама этого хочешь. Скатерти и шторки для душа можно выбросить, а вот с характером придется жить.
– Хорошенькая перспектива! Я сейчас еще выпью вина и еду домой.
– Именно. А вечером мы куда-нибудь пойдем. И неважно, кто тебе будет подмигивать, – ты подмигнешь в ответ. Даже если это будет циклоп.
Вечер получился веселым, а циклоп мне так и не встретился.
Через две недели – я до сих пор не написала ответ – я наконец беру себя в руки. Что-нибудь же нужно написать. Не буду врать, у меня не получилось о нем не думать. Нет, у меня рвалось сердце. Я до сих пор плохо сплю, и, по диагнозу Андреа, у меня несчастная любовь в особо тяжелой форме. Со мной такое в первый раз!
В тот последний день, что я провела с Максом, мне было так хорошо! Если бы он тогда сделал мне предложение, я бы сразу же согласилась. Но всего этого я не пишу. Я высказалась коротко:
«Что, мисс Несокрушимость проиграла?» – спрашиваю я себя. У меня есть муж, у меня был любовник и молодой поклонник. А сейчас? Кто есть у меня сейчас?
Галерея украшена именно так, как я себе и представляла. Продам еще несколько картин и организую перед Рождеством следующую выставку. На праздники мы все едем в Испанию. Будут Берни с Лотаром, Клаудия и Юрген тоже собираются.
За два дня до Рождества мы вылетаем. До дома два часа перелета и еще два – на машине от Валенсии. Домик для гостей кажется тесным для такого количества народу: шесть человек на восьмидесяти квадратных метрах. Берни и Лотар спят в одной спальне, Клаудия и Юрген в другой, а дети – на диване в гостиной. Мартин рядом со мной, а я мыслями где-то далеко. Чем больше времени проходит с момента нашего разрыва, тем труднее мне принять его. Я хочу к Максу! Господи, что за мерзкая вещь эта несчастная любовь!
По традиции на святой вечер мы едим легкую уху, потом идет утка, краснокочанная капуста, фрикадельки и на десерт – печеные бананы с ванильным мороженым. Вино литрами пьют все, кроме беременной Клаудии. Весь день я в одиночестве вожусь на кухне, наблюдая, как Мартин с детьми украшают дом. Конечно, у нас должна быть елка. При плюс двадцати пяти градусах мы не захотели отказываться от гирлянд, дождика, нарядной макушки и снега на окнах, хотя днем лежали у бассейна в бикини. В камине горит огонь, и я стою на кухне в купальнике. Какая-то невообразимая ситуация!
В восемь часов начинается раздача подарков. Вообще-то мы договорились дарить только детям, но все как один, в том числе и я, не сдержали своего обещания. Количество подарков поделкой поражает. Попивая шампанское и сельтерскую воду, мы открываем маленькие разноцветные коробочки. Следующие полчаса комната наполнена восторженными охами и ахами, звуками поцелуев и чмоканьем. Потом все садятся за стол. Только Лизе и Кати можно взять с собой самые лучшие подарки – обе получили «Baby born» с колясочкой, ползунками и прочими принадлежностями. Йонас и Макси тайком изучают новые мобильники. Виктория непременно хочет испробовать свое портативное DVD, a Софи сражается с коварным IPod'oM. Да здравствует капитализм! Я пью красное вино.
Рождественские каникулы мы проводим чудесно, в обед регулярно едим сэндвичи в «Гелиосе», а по вечерам сидим у камина и болтаем. Когда так много людей собирается вместе, то скучно практически не бывает, только вот у нас с Мартином как-то не ладится. Мы не ссоримся, но нас больше ничего не связывает. О Максе я уже так много не думаю… Постепенно он исчезает из моих мыслей, и кажется, что эта глава окончена. Или это обманчивая надежда?
В Испании на Новый год принято каждые двадцать секунд класть в рот виноградинку – желательно без косточек – и загадывать желание. У меня не получается так быстро жевать, загадывать и проглатывать. С набитым ртом и множеством душевных стремлений я сосредоточиваюсь только на том, как бы не поперхнуться. Прошлый год выдался более чем тяжелым. Все началось после дня рождения Андреа. От нечего делать я снова установила контакт с Максом, провела с ним чудесные месяцы и пережила любовь,
