Быстрым движением Рори взметнул ноги Клэр себе на плечи, перед ее глазами мелькнул налитой член, и тут же она ощутила, как его плоть вошла в нее. Желание Клэр ослепительной вспышкой мгновенно взорвало ее изнутри, и уже через секунду она, обессиленная, откинулась навзничь. Но Рори не давал ей возможности для паузы. Она потеряла счет тому, сколько раз она погружалась в это состояние невыносимого блаженства. Обхватив руками Рори, Клэр прижалась к нему в безумном эротическом соитии. В своей жажде достичь предела их тела напряглись, и она почувствовала, как он кончил: жарко, обильно. Клэр услышала крик Рори и на мгновение потеряла ощущение времени. Придя в себя, она почувствовала тяжесть распластанного на ней его тела, грудь Рори вздымалась, он тяжело дышат, уткнувшись лицом в шею Клэр. Приподнявшись на локте, Рори поцеловал Клэр в прикрытые глаза.
— Ты создана для этого, — прошептал он.
— Мне показалось, что я умираю, — в полудреме проговорила Клэр.
— Потому-то французы это и называют 1е реtit mort [1]
Клэр страстно, с благодарностью поцеловала его.
— Спасибо за то, что доставил мне такое немыслимое наслаждение!
— Ну как, стоило ждать?
— Ода, да!..
— Ты была сказочна… ты просто потрясающе меня чувствовала! Я знал, что так будет.
— А я даже и не подозревала, что так может быть… Теперь я понимаю, что такое секс, милый, и еще… я открыла кое-что и в себе…
— А ведь это только начало!
Потом они вместе принимали душ под шумным водопадом теплых струй, после чего Рори откупорил еще одну бутылку шампанского, прежде чем отнести Клэр на огромную, в восемь футов шириной кровать, где они снова занимались любовью. Они не показывались из своей каюты в течение трех дней. Вечером четвертого дня, когда они наконец присоединились за ужином к остальным пассажирам яхты, их появление в сверкающем позолотой главном салоне было встречено всеобщими аплодисментами. Клэр ужасно покраснела, но Рори остался невозмутим. Все вокруг улыбались так, что Клэр казалось, будто им известно все, что происходило между ней и Рори. Хозяин, проявляя учтивость и такт, усадил ее за ужином рядом с собой. Клэр мельком отметила, что ее кольцо и платье из белого тюля с вышитыми розовато-лиловыми чертополохами в обрамлении жемчуга и хрустальных бусинок оказались на должной высоте. Ужин закончился танцами, а затем сели в катер и отправились на берег в Нассау, где их ждали игорные развлечения.
— Мне казалось, ты решил бросить азартные игры? — с тревогой взглянула Клэр на Рори.
— Дорогая, не могу же я совсем отказаться… будет глупо с нашей стороны откалываться от компании! Это же не всерьез, — сказал он со смехом, глядя на Клэр. — Так, шутки ради… захвати-ка лучше кое-какие деньги с собой. Обернулось все тем, что Рори стал просить у Клэр денег, а когда она огорченно заметила:
— Что, в такой день?
— Ну не будь занудой! — взвился он. — Это же наш медовый месяц! Не надо брюзжать! Ради бога! К тому же вдруг на этот раз выиграю?.. — И потом Рори с нескрываемым удовольствием опускал в ее вечернюю сумочку все, что у нее занял. — Вот видишь… Я же говорил, что выиграю, и выиграл!.. Клэр не играла; она просто наблюдала, с неприязнью глядя на небрежно разбросанные на покрытых зеленым сукном столах груды денег — ставки, зависящие от того, как ляжет карта или как повернется колесо. Было очевидно, что Рори все это обожает; в его глазах Клэр увидела тот же горящий блеск, который возникал у него в наивысший момент любовной страсти. Вспоминая суровые слова отца, Клэр испытывала неловкость и чувство вины. Даже когда ее отец играл в бридж, ставки делались все-таки на пенсы, не на фунты. Здесь же фунты шли в ход сотнями, даже тысячами. Едва они вернулись к себе, Рори, окрыленный своим успехом, подарил Клэр такую головокружительную ночь любви, что, когда наутро отправился кататься на водных лыжах, она осталась в постели совершенно без сил и проспала до самого вечера. Рори заявился только к концу дня, и вечером, после ужина, они снова поехали в Нассау. Эти дни были прекрасны; они плавали, занимались подводным плаванием, загорали; Клэр пробовала кататься на водных лыжах и училась серфингу, а как-то раз был устроен званый вечер, когда явились гости с материка: ослепительные, с каменными лицами дамы и пожилые, богатые джентльмены. Однажды они отправились на ночь в диско — клуб на острове. Клэр прекрасно танцевала, она любила танцы и танцевала без устали. Зайдя в туалетную комнату, она случайно подслушала разговор двух дам о себе.
— Миленькая мордашка, — услышала она голос одной из них, блондинки, увешанной бриллиантами. — Но мелковата. Совершенно ему не подходит.
— Весьма мила, даже очень хороша.
— Рори вечно гоняется за внешностью!
— Я слышала, у ее отца тысячи акров в Шотландии, так что нельзя сказать, что она уж вовсе не в его вкусе.
Обе рассмеялись, потом блондинка сказала:
— Интересно, сколько ей потребуется времени, чтобы по-настоящему его раскусить! И обе вышли, оставив застывшую Клэр в кабинке туалета, где она оказалась во время этого разговора. — Вот мерзавки! — вырвалось вслух у Клэр. Как они смеют так говорить о Рори? Он теперь не такой!
Он обещал, что станет другим! Как могут они думать, будто он женился ради денег? У него прекрасно пошли дела после прошлогоднего охотничьего сезона; все недельные заезды уже зарезервированы, и при пяти тысячах за каждое ружье общий приход в гроссбухе выглядел вполне многообещающе. «Не нужны ему мои деньги! — гордо думала Клэр. — Кроме того, у нас еще есть чек, подаренный его матерью…» Про который Клэр до сих пор ничего Рори не сказала, решив как-нибудь сделать ему сюрприз. Когда Клэр вернулась в зал, Рори там не оказалось, подошел хозяин яхты, пригласил ее на танец и был так внимателен и мил, что Клэр позабыла о своей первоначальной неприязни: мужчина его возраста — ему было, по крайней мере, лет пятьдесят — с любовницей, которая лет на тридцать его моложе! Когда они вернулись к столику, Рори там по-прежнему не было; не видно было и блондинки в бриллиантах. Тут к хозяину яхты подошел один из членов команды — тот самый, который вел катер, — и зашептал что-то на ухо. Бруно, поднявшись, объявил:
— Мне сообщили, что приближается шторм! Надо немедленно возвращаться на яхту, чтобы отвести ее на безопасную стоянку. Клэр поднялась, подхватывая рукой свою шаль.
— Но Рори куда-то исчез!..
— Он, верно, где-то поблизости… Я распоряжусь, чтобы его не оставили.
— Лучше я его подожду!
— Этого я допустить не могу! — запротестовал хозяин. — И для Рори лучше, если вы будете в безопасности на яхте. Не бойтесь, я пошлю за ним катер обратно… Но шторм нагрянул удивительно быстро; он налетел сразу, едва яхта бросила якорь в бухточке ближайшего укромного залива. Разразился проливной, как из четырехглавого душа в их каюте, дождь, молния вспыхивала так ярко, хоть читай при ее свете, а гром ревел и грохотал так яростно, что Клэр с головой зарылась в одеяло. К счастью, все это не продлилось долго; ветер утих, дождь закончился, грозная буря улеглась. Уже засыпая, Клэр услышала шум приближавшегося катера. Она выскочила на палубу-веранду, откуда можно было увидеть, как он подходит к борту. Вздохнула с облегчением, заметив в нем Рори, и уже готова была окликнуть его, как вдруг заметила, что он подает кому-то руку. Это была та самая блондинка. Рори прощально махнул рукой и направился к их каюте на верхнем мостике, а блондинка удалилась в другом направлении. Клэр с ее места было видно, как из тени вышел какой-то человек и двинулся женщине наперерез. Что он сказал, расслышать было нельзя, но, по-видимому, он был весьма сердит. Клэр узнала симпатичного ирландца, который большую часть времени проводил за чтением журналов о породистых лошадях; он казался человеком веселым и жизнерадостным. Теперь же ирландец был явно взбешен, на глазах изумленной Клэр он развернулся и влепил блондинке увесистую пощечину. Та, пошатнувшись, отпрянула к поручням. Ирландец же повернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив позади себя съежившуюся блондинку с прижатой к щеке рукой. Услышав, как Рори входит в смежную со спальней гостиную, Клэр метнулась в спальню и едва успела забраться в постель, как дверь отворилась. Рори подошел к кровати, на которой лежала, притворяясь спящей, Клэр, склонился над ней. Клэр шевельнулась, как бы почувствовав его взгляд.
