ушиблась, дорогая? — обеспокоенно спросила Анна.
— Ни капельки, — заверила ее Бреанна, бесцеремонно пожав плечами, как это сделала бы Анастасия. — Я такая неуклюжая. Простите меня, пожалуйста.
— Ничего, — прервал ее виконт, жестом приглашая девочек к столу. — Грязные вы или чистые, мы все равно рады видеть вас за столом. — Он бросил неодобрительный взгляд на Джорджа. — Особенно после такого неприятного разговора.
— Это был не разговор, а спор, — буркнул Джордж.
— Как обычно, — парировал отец, откинув со лба прядь когда-то темно-рыжих, а теперь посеребренных сединой волос. — А сейчас давайте отведаем замечательные кушанья, которые приготовила для нас миссис Роудс, и поговорим о чем-нибудь более приятном. Призыв его, однако, остался без ответа: праздничный ужин прошел в гробовом молчании, нарушаемом лишь звоном хрусталя и фарфора. Спустя час, показавшийся всем вечностью, виконт скомкал салфетку и, положив на стол руки, сказал:
— Я пригласил вас сегодня для того, чтобы отпраздновать не только свой день рождения. Я хочу, чтобы этот день стал датой рождения нашей семьи и нашего наследия.
— Компания «Колби и сыновья», — уточнил Джордж, и его зеленые глаза загорелись.
— Я говорю не о нашем деле, — с грустью заметил его отец. Он понуро опустил плечи, и морщинки на его лице стали еще заметнее. — Вернее, не только о нем. Я говорю обо всех нас и о необходимости сплочения всей нашей семьи на долгие-долгие годы.
— И все это неразрывно связано с компанией и ее доходами, — уточнил Джордж и раздраженно поджал губы. — Вся проблема в том, что только у меня хватает духу честно признаться: деньги и общественное положение являются для нашей семьи определяющими.
Вздохнув, виконт Медфорд заметил:
— Не стану отрицать, я и сам испытываю гордость за нашу фирму «Колби и сыновья». Мы все неплохо потрудились во имя ее процветания, но это не означает, что я забыл о самом главном. Мне бы хотелось, чтобы и вы этого не забывали. Я надеялся… — Он осекся и, взглянув поверх стола сначала на Анастасию, а потом на Бреанну, продолжил: — Впрочем, это не важно. — И, поднявшись, предложил: — Давайте выпьем бренди в библиотеке.
Анна, грациозно встав со стула, сказала:
— Пойду уложу девочек спать.
— Мы не остаемся, — отрезал Джордж и, взглянув на невестку, поджал губы. — Так что можешь не беспокоиться.
Тон, которым были сказаны эти слова, явно задел Анну за живое, однако она, глядя Джорджу прямо в глаза, спокойно ответила:
— Уже поздно, Джордж. Думаю, ты мог бы поехать завтра утром.
— Мог бы, но предпочитаю сделать это сейчас. Анастасия с Бреанной переглянулись. Больше всего на свете они ненавидели ту неприязнь, которую отец Бреанны всякий раз выказывал в разговоре с женой брата. И неизбежное последствие этой враждебности: расставание. Значит, их сейчас снова разлучат, и одному Богу известно, когда они еще раз увидятся. Бреанна встала из-за стола.
— Мы с Бреанной подождем в голубой гостиной, дядя Джордж, — сказала она, изображая из себя Анастасию, — пока вы соберетесь.
Джордж, занятый своими мыслями, лишь рассеянно кивнул. Большего девочкам и не нужно было.
Боясь, что он передумает, они стремглав выбежали из комнаты, остановились лишь на секунду для того, чтобы с облегчением вздохнуть, а потом промчались по холлу и вихрем ворвались в голубую гостиную.
— Здорово мы с тобой их провели! — воскликнула Анастасия, плюхаясь на софу. — Знаешь, я и сама уже забыла, кто из нас кто.
Бреанна тихонько засмеялась.
— Я тоже, — сказала она, присев на подушку рядом с кузиной.
— А давай с тобой договоримся, — внезапно предложила Анастасия. — Если кто-то из нас попадет в беду, мы, чтобы как-то выпутаться из нее, сделаем так же: ты притворишься мной, а я — тобой. Идет?
Секунду поколебавшись, Бреанна, удивленно вскинув брови, спросила:
— Мне-то это на руку, а тебе? Что такого может случиться с тобой, чтобы тебе понадобилось стать мной?
— Ну мало ли что.
— Пожалуй, ты права, — не очень уверенно согласилась Бреанна.
— Ну что? Согласна? — заторопила ее Анастасия, подпрыгивая на софе.
— Согласна.
И девочки подкрепили свой договор рукопожатием. В этот момент постучали.
— Могу я с вами поговорить? — спросил дедушка, входя в гостиную и закрывая за собой дверь.
— Конечно, дедушка. — Анастасия поудобнее устроилась на софе и похлопала по сиденью между собой и Бреанной, с любопытством глядя на деда. — Садись вот здесь, между Бреа… Стаси и мной, — поспешно поправилась она.
— Спасибо… Анастасия. — Слегка улыбнувшись, виконт опустился на сиденье между девочками и хмыкнул, заметив, как на лице внучки отразилось сначала удивление, потом разочарование.
— Ты догадался? — спросила она.
— Конечно, Стаси, упрямица ты моя. Я догадался, — ответил дедушка и, наклонившись, ласково погладил и Анастасию, и Бреанну по руке. — Но больше никто не догадался. Даже твой отец, — заверил он Бреанну. — Это вы здорово придумали. Но все-таки я предложил бы вам сразу после нашего разговора поменяться платьями. На тот случай, если тебе, Бреанна, придется уезжать. Я, конечно, сделаю все, чтобы сохранить мир, но кто знает, сколько времени ваши отцы смогут выдержать присутствие друг друга.
— Хорошая идея, — тотчас же согласилась Анастасия.
— Не просто хорошая, а отличная, — робко добавила Бреанна.
Девочки замолчали.
Виконт грустно смотрел на Анастасию и Бреанну, и по лицу его скользнула тень.
— Вы обе такие разные и такие замечательные. Как бы я хотел, чтобы ваши отцы так же любили друг друга, как вы. Но, кажется, это невозможно.
— Почему они постоянно ругаются, дедушка? — спросила Бреанна. — И почему папа так не любит тетю Анну?
Виконт вздохнул. Что он мог ответить? Как сказать девочкам правду, когда они еще слишком малы, чтобы понять? Он не знал, как это сделать.
— Скажите-ка мне, девочки, что вам нравится больше — золото или серебро? — спросил он внучек.
Анастасия пожала плечами.
— Это зависит от того, кого из нас ты спрашиваешь. Я люблю золото. Оно блестит, как солнышко, когда оно утром поднимается над землей, и как звезды на небе. А Бреанна любит серебро. Оно такого же цвета, как грива ее любимой фарфоровой лошадки и ожерелье и сережки, которые оставила ей мама.
— И такого же, как пруд ночью, — заметила Бреанна. — Когда его освещает луна, он блестит, как серебро.
Дедушка ласково улыбнулся.
— Рад, что Медфорд-Мэнор для вас — родной дом, — удовлетворенно заметил он, тронутый тем, что ни одна из внучек не оценила монеты с точки зрения их денежной стоимости. — А вы знаете, что золото дороже серебра, как, например, соверен дороже кроны?
Бреанна нахмурилась:
— Конечно. Папа постоянно это говорит. Но ведь ты не об этом спрашивал?
— Не об этом, — согласился виконт и, порывшись в карманах, извлек два блестящих предмета — один серебряный, а другой золотой. — Видите, что у меня есть?
Девочки наклонились, пристально всматриваясь в предметы, лежавшие у деда на ладони.
— Монеты, — заключила Анастасия.
— Монеты. Абсолютно одинаковые, только одна из них серебряная, а другая золотая. — Виконт поднял руку повыше. — Они, как и вы, тоже необычные. Видите, что на них выгравировано?
— Медфорд-Мэнор! — воскликнула Анастасия. — На обеих монетах!
— Угу. А на обратной стороне — фамильный герб Колби. — Любовно погладив монетки, виконт вложил золотую в ручку Анастасии, а серебряную — в ручку Бреанны. — Они напоминают мне вас. Внешне так похожи — и в то же время такие разные. Каждая уникальна и неповторима, и они стоят гораздо дороже, чем обычные деньги, что хранятся в банке. Только я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.
— Да, дедушка. — Бреанна смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— У каждой из вас теперь есть своя монета. Это особый подарок от меня. Спрячьте монеты туда, где вы всегда сможете их найти. Не рассказывайте никому ни о них самих, ни о том месте, куда вы их спрятали. Пусть это останется нашей тайной. Хорошо?
Девочки важно закивали головками. Пристально взглянув сначала на Анастасию, потом на Бреанну, он продолжил:
— Может случиться так, что настанет день, когда вас попросят отдать монеты, причем попросит человек, которому вы доверяете, и приведет для этого уважительную причину. Не делайте этого. Никогда, ни при каких обстоятельствах не отдавайте их никому, даже своим отцам. — Виконт сурово поджал губы. — Они все равно не поймут, какое большое значение имеют эти монеты. А вы поймете. Может быть, не сейчас, для этого вы еще слишком маленькие. Но настанет день, когда вы поймете. Эти монеты представляют каждую из вас и ваши обязательства перед нашей семьей. Куда бы ни забросила вас жизнь, пусть они напоминают вам о сегодняшнем дне, пусть вновь соединят вас во имя возрождения и упрочения нашей семьи на долгие-долгие годы. Сделайте это для меня… и для самих себя. Хоть и не в полной мере, но девочки ощутили важность того, о чем их просил дед.
— Хорошо, дедушка, — одновременно прошептали они.
— Вот и отлично. — Поднявшись, виконт поцеловал каждую в макушку. — А теперь я вас оставлю, чтобы вы смогли переодеться. И помните о том, что я вам сказал: вы обе такие разные и такие замечательные. Не сомневаюсь, вы сделаете все, чего не сделали ваши отцы, и даже гораздо больше. Как бы мне хотелось облегчить вам путь домой. — Он выпрямился и долго задумчиво смотрел на внучек.
— Уэллс, — подозвал он дворецкого.
— Да, сэр?
Вытащив из кармана сюртука запечатанный конверт, виконт протянул его Уэллсу и
