проявленную фотографию. Там была поляна, высокие деревья, был наш Камилл, и… всё. Ни намёка на яркую, я бы даже сказал, многоцветную толпу зверей. Не было даже моей жены, которая там среди них стояла. Просто поляна, деревья и машина. Самая что ни на есть заурядная фотография, какие делают сотнями тысяч каждое лето в отпуске досужие туристы.
Может, я плохо проявил? Недодержал снимок в проявителе? Может, ещё какая ошибка?
И я решил попробовать ещё раз. «Подержу подольше в проявителе,- подумал я,- вот тогда всё и увижу».
Увы! Я пробовал несколько раз подряд. Но чем дольше держал снимок в проявителе, тем больше он чернел, и в конце концов изображение исчезало. Ни поляны, ни деревьев, ни Камилла.
«Такое впечатление,- пробурчал я,- будто этого приключения в пятне так и не было. Но ведь это же невозможно! Я всё отлично помню, всякую подробность… А на фотографии – ничего. Ну совсем ничего. Удивительная история. Может, не изобрели пока проявителя на волшебство? Впрочем, было ли волшебство?»
Жена, отдавая в стирку мой летний костюм, обнаружила в кармане брюк пятнадцать странных, не наших монеток.
– Это что ещё за деньги?- спросила она.
Я глянул на пятнадцать маленьких металлических кружочков, и мне сразу вспомнились оладьи в ресторане около мола.
– Это за твои оладьи,- пояснил я.- Те самые 4 у, 2 с и 9 ч.
– Глупости какие!- оторопела жена.- Это старинные монеты, оставшиеся от дедушки.
«Монеты от дедушки… А стук в соседней комнате? Тоже от дедушки? Ничего подобного. Так стучать может только дятел. Этот дятел приехал с нами оттуда, из Пятна. Хоть, может, это и в самом деле долбит не дятел, а стучит на пишущей машинке моя жена, которая перепечатывает эту книжку? Нет, правда, я и сам не знаю, как разобраться во всей этой истории…»
