вроде поощрения, не почувствовал себя ни капли оскорбленным.
— Нет, господин оберлейтенант, — ответил он. — Что же?
— Это означает, осел, что уже сегодня ночью или в крайнем случае завтра рано утром эти американские солдаты предпримут атаку на Аахен. И нам придется вновь уносить ноги, чтобы только спасти наши драгоценные жизни. — Голос Рауша стал еле слышным: — С мечтами покончено, Майер. Вермахт великой Германии наконец-то столкнулся с непреодолимой силой и будет окончательно разгромлен[7].
Глава вторая
— Вы только взгляните на этих проклятых ублюдков, господин штандартенфюрер[8], — простонал гауптшарфюрер Шульце, указывая на шеренги пехотинцев, которые до сих пор удерживали высоты, но теперь, не выдержав натиска противника, скатились с них и обратились в паническое бегство. — Вся армия этих вонючих недоносков бежит, и все дела! — Он с презрением сплюнул и взглянул на светловолосого штандартенфюрера Куно фон Доденбурга, который стоял рядом с ним на броне «королевского тигра»[9]. — Что вы собираетесь делать со сбродом этих дерьмовых уродов, с самого начала наложивших себе в штаны, спрошу я вас?!
Штандартенфюрер фон Доденбург, командир боевой группы СС «Вотан», находившейся в полной боевой готовности и сконцентрированной в сосновом массиве в пяти километрах к западу от Аахена, отвел глаза от шеренг пехотинцев, которые в беспорядке бежали назад, бросив свои боевые позиции. Какой-то офицер безуспешно пытался остановить их и восстановить линию обороны, но его никто не слушал. Орудия Седьмого корпуса армии США безжалостно молотили по позициям, которые занимали эти солдаты, обращая все в пыль и дым. Скоро к артиллерийской артподготовке должны были присоединиться американские штурмовики, чтобы сбросить на это место груз бомб и окончательно покончить с любыми очагами немецкого сопротивления в преддверии грандиозной атаки американских войск на Аахен.
— Неужели я действительно слышал, что ты назвал их «дерьмовыми уродами», гауптшарфюрер Шульце? — с деланным удивлением произнес фон Доденбург. Его голос был абсолютно спокоен — точно он наблюдал сейчас документальный фильм, а не настоящее крушение немецких боевых порядков перед самым Аахеном. — Честно говоря, я немного удивлен, что один из старших унтер-фюреров[10] элитного подразделения войск СС использует подобные выражения.
Шульце, бывший гамбургский докер, прослуживший бок о бок с фон Доденбургом на всех европейских фронтах войны начиная с самых первых дней батальона СС «Вотан», сделал неприличный жест: сложив пальцы одной руки колечком, он начал тыкать туда указательным пальцем другой руки.
— Вот что я думаю об этих дерьмовых псах, господин штандартенфюрер, — с презрением выдохнул он.
Импозантный офицер, затянутый в черную кожаную униформу СС, на которой не красовалось никаких наград — лишь с шеи свисал Рыцарский крест Железного креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, — улыбнулся. Но в его тоне не было ни малейшей симпатии к только что произнесенным словам Шульце.
— Эти «псы», как ты изволил назвать их, гауптшарфюрер Шульце, являются в действительности германскими солдатами. Это те же самые люди, которые совершили беспримерный марш к Москве, покорили половину Европы, а теперь сражаются против всего мира, ополчившегося против нас. И то, чем они занимаются сейчас, — это, по выражению наших лидеров, называется «корректировкой линии фронта». Ну-ну, Шульце… как только ты можешь так отзываться о любимцах фюрера — солдатах великой Германии?
— Если мне будет позволено сделать одно смиренное замечание, господин штандартенфюрер, — вы циник, господин штандартенфюрер, — сверкнул глазами Шульце.
Ответ фон Доденбурга потонул в грохоте взрывов авиабомб, которые стали массированно сбрасывать на немецкие позиции эскадрильи американских штурмовиков, нырявшие к поверхности Земли на скорости пятьсот километров в час. Пехота, и без того деморализованная вражеским натиском, окончательно дрогнула и бросилась врассыпную. Непрерывно строчившие крупнокалиберные пулеметы американских самолетов вырывали из толпы бегущих одного человека за другим, усеивая землю трупами. Все немецкие солдаты бросились ничком на землю в поисках хоть какого-то укрытия. Оставив неприятелей бессильно распластавшимися внизу, «лайтнинги»[11] триумфально взмыли в серое сентябрьское небо, точно празднуя невиданный успех их неожиданного нападения.
Когда вражеские самолеты скрылись, оставшиеся в живых пехотинцы повскакивали с земли и вновь беспорядочно побежали назад, топча тела своих мертвых и умирающих товарищей, не обращая внимания на стоны раненых и их просьбы о помощи.
— Внимание! — проревел Куно фон Доденбург, обращаясь к эсэсовцам. Он быстро окинул взглядом строй своих людей, проверяя, готовы ли они выполнить задание. Убедившись, что все стоят наготове, ожидая его команды, он легко спрыгнул с брони танка и двинулся через невысокие кусты вперед, на открытую местность.
Оказавшись на опушке соснового леса, фон Доденбург встал, широко расставив ноги и не обращая внимания ни на огонь американской артиллерии, ни на налет вражеской авиации. Устремив взгляд вперед, он стал ждать, пока беглецы поравняются с выстроившимися цепью эсэсовцами.
— О, черт бы побрал этот мир! — прорычал гауптшарфюрер Шульце. — Нам опять приходится вступать в дело, чтобы исправить положение!
Он вышел вслед за фон Доденбургом на открытое пространство и махнул рукой, призывая командиров передовых «тигров» присоединиться к нему. Теперь перед кромкой леса выстроилась целая шеренга эсэсовцев. Они стояли молча, широко расставив ноги, как и сам Куно, сжимая в руках табельное оружие. А беглецы тем временем все ближе приближались к ним. Они бежали вперед, не разбирая дороги, побросав свои винтовки и железные шлемы. В их пронизанных паникой мозгах была лишь одна мысль: убежать, спастись любой ценой.
С эсэсовцами поравнялся совсем молоденький солдат, по возрасту почти мальчик. Его глаза были широко распахнуты от панического страха, волосы — растрепаны; его дыхание было судорожным и прерывистым.
— Остановись! — приказал Куно фон Доденбург.
Но молоденький солдат не слышал его. Он продолжал нестись вперед, выставив перед собой руки, точно слепой.
— Шульце! — проревел фон Доденбург, не поворачивая головы.
Огромный широкоплечий уроженец Гамбурга выставил вперед свою ногу. Молоденький солдат споткнулся о нее и упал, растянувшись во весь рост. Шульце ударил его ногой в висок, и беглец потерял сознание.
Теперь отступавшие были везде — их плотная масса наседала на молчаливую шеренгу мрачных эсэсовцев, пытаясь прорвать ее и бежать дальше.
— Американцы… — стонали беглецы. — Американцы… они везде. Они уже подошли к этим высотам с противоположной стороны и продолжают наседать!
— Остановите их! — громовым голосом приказал фон Доденбург, по-прежнему не поворачивая головы. Его взгляд был устремлен на высоты, из-за которых в любой момент должны были показаться первые наступавшие на город американские части.
Одетые в черные мундиры с рунами СС бойцы «Вотана» подняли приклады своих винтовок и принялись безжалостно крушить ими зубы и челюсти бежавших с поля боя немецких солдат.
— Эй, остановитесь! — закричал широколицый, упитанный седовласый солдат. — Мы такие же немцы, как и… — Его слова внезапно застряли у него во рту — вперемежку с выбитыми и раскрошенными зубами. Он отшатнулся назад, пытаясь удержать выбитую челюсть руками. В его глазах застыла паника и ужас. Молодой эсэсовец со всего размаху ударил пожилого солдата носком сапога в пах. Не глядя на него, рухнувшего на землю и корчащегося от боли, ССманн переступил через тело и ударил прикладом в лицо
