Трое в снегу

— Ничего себе директора, — сказала Кункель, — не знать такого! — Она хлопнула себя по коленке.

— Кончайте дебаты! — крикнул тайный советник. — Не то я влезу вот по этой гардине на потолок.

— Ну вот, извольте, — сказала Кункель Иоганну. — Так издеваться над бедным тайным советником!

Иоганн от злости поперхнулся дымом сигары и закашлялся. Кункель злорадно улыбалась.

— Второй приз — это что? — спросила Хильда.

Иоганн, кашляя, дал справку:

— Десять дней в горах… Гранд-отель «Брукбойрен»… Билет в оба конца, второй класс.

— У меня ужасное подозрение, — сказала Хильда. — В роли Шульце выступишь ты?

Тайный советник потер руки.

— Угадала! На этот раз я поеду не как миллионер Тоблер, а как бедняк Шульце. Наконец хоть что-то новое. Наконец-то без обычной канители. — Он воодушевился. — Я почти забыл, каковы люди в действительности. Я хочу разбить тепличную оранжерею, в которую заключен.

— Это может плохо кончиться, — заметил Иоганн.

— Когда едешь? — спросила Хильда.

— Через пять дней. Завтра займусь покупками. Костюм фабричного пошива. Несколько дешевых сорочек. Пару галстуков с фиксированным узлом. И дело в шляпе!

— Если тебя, как бродягу, запрут в пожарное депо, не забудь телеграфировать, — попросила дочь.

Отец покачал головой.

— Не бойся, дитя мое. Ведь со мной поедет Иоганн и остановится на десять дней в том же отеле. Правда, мы будем с ним не знакомы и не обменяемся ни единым словом. Но он все время будет поблизости.

Иоганн сидел с мрачным видом.

— Завтра закажем моему портному несколько костюмов для вас. Вы будете выглядеть как великий герцог на пенсии.

— Зачем? — спросил Иоганн. — Я всегда хотел быть только вашим камердинером, и никем иным.

Тайный советник поднялся.

— Значит, предпочитаете остаться здесь?

— Нет, — ответил Иоганн. — Если вам так угодно, то поеду великим герцогом.

— Вы поедете как состоятельное частное лицо, — сказал Тоблер. — Почему всегда должно быть хорошо только мне! Десять дней вы будете богачом.

— Не знаю, что и делать, — подавленно вздохнул Иоганн. — И все это время мне нельзя с вами заговорить?

— Ни в коем случае. С таким бедняком, как я, господам из вашего круга нечего делать. Вы будете общаться с баронами и чемпионами среди лыжников. Кстати, вам тоже понадобятся лыжи и все снаряжение.

— Я не умею кататься на лыжах, — возразил Иоганн.

— Научитесь.

Камердинер съежился.

— Но можно мне хоть иногда прибрать в вашей комнате?

— Нет.

— Я зайду, когда никого не будет в коридоре.

— Посмотрим.

Иоганн опять ожил.

— У меня нет слов, — сказала Кункель.

— В самом деле? — спросила Хильда. — Серьезно? Тоблер махнул рукой.

— Одни разговоры.

— Я уже пятнадцать с лишним лет в этом доме, — сказала Кункель. — И каждый год, а то и чаще, обязательно что-нибудь да стрясется. У господина тайного советника чересчур богатая фантазия и слишком много свободного времени. Но такого еще не бывало! Господин тайный советник, вы самый большой ребенок, какого я знаю… Ладно, меня это не касается. Но я нервничаю. А доктор запретил мне волноваться. Какой смысл, что вы каждый год посылаете меня на сердечный курорт? Ведь как только я возвращаюсь, все опять начинается с начала! У меня сейчас пульс — сто двадцать, не меньше. И давление в голову ударило. Такого же ни одна лошадь не выдержит. Если бы я принимала таблички… то есть таблетки. Но я не могу их проглотить, они слишком большие… А растворять в воде их нельзя!.. Кажется… Они тогда не действуют. — Она в изнеможении умолкла.

— Боюсь, вы уклонились от темы, — заметила Хильда.

Тоблер добродушно улыбнулся.

— Брехливые экономки не кусаются, — сказал он.

Глава третья Матушка Хагедорн и сын

В тот же день и примерно в тот же час фрау Хагедорн, живущая на Моммзенштрассе, постучалась в дверь своего квартиранта Франке. Не очень-то приятно в собственной квартире стучать в чужую дверь. Что поделаешь, иногда без этого не обойтись. Особенно если ты вдова со взрослым сыном и маленькой пенсией, а взрослый сын никак не найдет работу.

— Войдите! — крикнул господин Франке. Он сидел за столом и проверял тетради с диктантами. — Негодяи! — пробормотал он, имея в виду своих учеников. — Похоже, что эти бездельники сидят на ушах, а не на…

— Осторожней! — сказала фрау Хагедорн. — Не желаю слышать то, что вы чуть не произнесли. Хотите чашку кофе?

— Две чашки, — ответил Франке.

— Вы уже смотрели газету? — Толстые щеки старой дамы зарумянились.

Франке покачал головой.

Она положила на стол газету.

— Отчеркнуто красным, — гордо заявила она.

Когда хозяйка вернулась с кофе, жилец сказал:

— Ваш сын молодчина! Снова первая премия! В Брукбойрене очень красиво. Я был там однажды в туристическом походе. Когда он едет?

— Через пять дней. Надо срочно постирать ему рубашки. Ведь это наверняка шикарный отель, где у каждого есть смокинг. А у моего мальчика только синий костюм. Он носит его уже четыре года. Лоснится, как шкварка.

Франке отхлебнул кофе.

— Какой же это по счету приз выиграл ваш ученый сын?

Фрау Хагедорн медленно опустилась в свое сданное в аренду красное плюшевое кресло.

— Седьмой! Первый раз было три года назад — большой круиз по Средиземному морю. Он выиграл его за две срифмованные строчки. Потом полмесяца в «Палас-отеле» в Шатонеф. Это было перед тем, как вы к нам въехали. Потом поездка по морским курортам Северной Германии — приз Общества содействия развитию туризма. Потом бесплатное лечение в Пистиане, хотя мальчик был вовсе не болен. Впрочем, это никогда не повредит. Потом полет в Стокгольм. Туда и обратно. И три дня в шхерах. Последней весной — две недели на Ривьере. Он еще прислал вам открытку из Монте-Карло. А теперь поездка в Брукбойрен. Альпы зимой — это, наверное, грандиозно. Я так рада за него. На день у него будет спортивный костюм. Там, на свежем воздухе, пусть отвлечется. Вы не могли бы одолжить ему ваш толстый свитер? Его пальто