можно видеть у знаменитых статуй сидящих фараонов в Абу-Симбеле). После чего попытайтесь поднять одну руку на угол в 45°. Когда мы делаем это нормально, с открытыми глазами, наша нервная система дает сигнал соответствующим мышцам, и мы поднимаем руку. Мы делаем это сразу, видим результат; приказ выполнен, и мы теперь можем отдать приказ опустить руку в первоначальное положение. Ощутили ли мы движение руки? Вряд ли. Рука — это инструмент, и все это мало отличается от нажатия кнопки, которое привело бы в движение искусственную руку. Здесь важен результат, а не процесс. Если же, в отличие от обычного случая, мы хотим сконцентрироваться на ощущении движения, то мы должны попытаться забыть о конечной цели и двигать рукой настолько медленно, чтобы почувствовать, как она двигается — от легкого движения ладони из состояния покоя в момент, когда она отделяется от коленей, и дальше, дальше до тех пор, пока рука не достигнет примерно запланированной высоты, а затем опустить руку вниз, пока она не достигнет состояния покоя. Любой, кто проделает это несложное упражнение, заметит, что он ощущает движение руки, а не просто является свидетелем этого «движения». Он также поймет, что он настолько сосредоточен на осознании движения, что не думает или размышляет о нем; он может думать или размышлять до или после него, но во время процесса осознания мысли исключаются.
Тот же принцип заложен в «искусстве движения» (преподаваемом Катей Делаковой) и в китайской традиционной системе Тайцзы. (Последняя является особенно рекомендуемым упражнением, потому что сочетает элементы «сенсорного осознания» с состоянием концентрированной медитации[15]).
Такая же разница между осознанием и мышлением существует также в отношении осознания наших чувств и настроений. Если я осознаю чувство радости, любви, грусти, страха или ненависти, то это означает, что я просто чувствую, и это чувство не подавляется; это не означает, что я при этом думаю или
Итак, я рассмотрел осознание того, что не скрыто. Осознание того, что скрыто, это другой вид осознания, это то же, что осознать подсознательное (подавленное) или
Две самые далеко идущие, открывающие глаза теории начала последней фазы индустриального общества были созданы Марксом и Фрейдом[16]. Маркс показал движущие силы и конфликты в социально-историческом процессе, Фрейд же сконцентрировался на критическом разоблачении внутренних конфликтов. Обе теории были направлены на освобождение человека, хотя концепция Маркса была более всесторонней и меньше привязана к своему времени, чем у Фрейда. Обе теории имели общую судьбу в том смысле, что они вскоре потеряли свое самое важное качество — критическую и потому освобождающую мысль и были превращены большинством своих «верных» последователей в идеологии, а их авторы — в идолов.
Мысль, что критический аспект теорий Фрейда и Маркса может рассматриваться как выражение одной и той же идеи в двух разных измерениях, имеет серьезное основание.
Ведь осознание имеет отношение не только к разрешению внутренних конфликтов, но и конфликтов в социальной сфере, которые сводятся на нет и гармонизируются идеологиями (усовершенствование общества). Так как человек является частью общества и не может восприниматься вне социальной структуры, его иллюзии относительно социальных реалий влияют на ясность его сознания и тем самым заодно мешают его освобождению от иллюзий относительно самого себя. Возможность видеть и — наравне с этим — слепота неразделимы. Критическая способность человеческой психики такова: считается, что можно ясно видеть внутри себя, но быть слепым относительно внешнего мира, и это то же самое, что сказать: свеча светит только в одном направлении, а не во все стороны. Свет свечи в данном случае означает способность разума к критическому, проницательному, вскрывающему суть вещей мышлению.
Здесь должны возникнуть два вопроса: существует ли освобождающий эффект осознания, и если да, то в чем он состоит? И более того: действительно ли осознание необходимо?
Нет никаких сомнений в том, что он существует. В истории есть множество примеров того, как человек сбрасывает цепи иллюзий, проникает к сути и тем самым к причинам явлений. Я имею в виду не только «великих», но и множество обычных людей, которые иногда по неизвестным причинам отбрасывали иллюзии, застилающие им глаза, и начинали видеть. Подробней об этом будет сказано ниже при обсуждении психоанализа.
Один из ответов на вопрос, почему он существует, по-видимому, содержится в следующем рассуждении. Сила позиции человека в мире зависит от степени адекватности его восприятия реальности. Чем менее он адекватен, чем сильнее дезориентирован, тем сильнее неуверен в себе и поэтому нуждается в идолах, чтобы на них положиться и тем самым обрести уверенность. Чем же он более адекватен, тем крепче может стоять на своих собственных ногах и имеет опору внутри себя. Человек подобен Антею, который получал энергию от Матери-Земли и которого можно убить, только продержав достаточно долго в воздухе.
На вопрос, должен ли человек сбросить пелену с глаз, ответить сложнее. Нельзя не согласиться, что свежий взгляд на скрытые конфликты способствует их конструктивному решению и, следовательно, большему благополучию. Это то, что ожидал Маркс, надеясь, что рабочий класс осознает свое собственное положение и избавится от иллюзий и построит общество, в котором иллюзии будут не нужны (и это можно было сделать, так как созрели исторические условия). Фрейд тоже верил, что понимание скрытых конфликтов между сознательным и бессознательным приведет к излечению от неврозов.
А если конфликт нельзя разрешить? Не лучше ли человеку жить с иллюзиями, чем с болезненной правдой, которая не помогает ему освободиться в реальной жизни? Если, как полагали Маркс и Фрейд, религиозные учения иллюзорны, то необходимы ли они вообще для выживания человека? Что с ним произойдет, если он отбросит эти иллюзии и не испытает ничего, кроме отчаяния, не увидев шансов на создание более гуманного общественного строя и повышение личного благосостояния? Или если садист, одержимый человек познал корни своих страданий, но в силу многих возможных причин осознал также и то, что он не может измениться, не лучше ли было ему оставаться слепым и продолжать верить в прежний порядок вещей?
Кто осмелится ответить на эти вопросы? На первый взгляд кажется, что желание не доставлять никому ненужные страдания должно быть достаточным доводом в пользу нежелания освобождения человека от его иллюзий. Все же я не могу отделаться от ряда опасений по поводу такого ответа. Разве это не похоже на вопрос, нужно ли говорить пациенту правду о смертельной болезни? Не лишает ли его это последней возможности посмотреть в лицо своей судьбе, собрать все свои внутренние силы, которые он еще не мобилизовал, и подняться над страхом к спокойствию и силе? Этот последний вопрос часто обсуждался. Мне кажется, что даже самые заинтересованные читатели откажутся безапелляционно предпочесть предпочесть то или иное решение; они согласятся, что выбор зависит от личности умирающего и что решение может быть принято только после попытки оценить внутреннюю реальную и потенциальную силу этого человека и понять его глубинные, часто невыраженные желания. Мне кажется бесчеловечным навязывать ему правду, основываясь на категорическом убеждении, что это обязательно «лучше для него».
В отношении конфликтов и иллюзий в целом аналогичные рассуждения выглядят обоснованными. Но, во-первых, этот вопрос довольно абстрактный и, следовательно, некорректный. Большинство людей, а также социальных классов, которые не могут принять отказ от иллюзий без позитивных результатов, просто не будут слушать, понимать и, конечно, не согласятся с этим анализом отказа от иллюзий, даже если критический мыслитель заговорил бы голосом ангела. Примеров силы сопротивления в социальной и частной жизни в изобилии, и нет нужды их цитировать. Но как быть с теми, чье сопротивление не такое серьезное? Не лучше ли для них будет сохранить иллюзии?
