Гвардия атакует и другие стихотворения

Вновь Канады глас могучий позовет и повлечет.
Там река стремниной пенной прорезает горный склон,
Воздух девственных нагорий ароматом напоен.
Снится мне, как будто в сказке — я опять лечу в седле
Под ветрами Атабаски, по нехоженой земле.

У порогов рек восточных люди крепкие живут,
Только мученик с героем притерпеться могут тут,
Где лесные побродяги и степные шатуны
Прочный камень заложили в основание страны.
Видел глотку Ниагары, где поток ревущий скор,
Видел золото заката на лице Больших Озер,
Только нет сильнее встряски, слаще скачки, чем в седле —
По равнинам Атабаски, по нехоженой земле.

Меж бескрайних нив под небом кое-где дома торчат,
Мимо них машины мчатся, источая рев и чад.
Те хибары, что видал я — ныне чудо-города.
Городами вся Канада прирастает — и горда.
Край цветущий, упованный, царство истинных мужчин,
От восточных побережий и до западных равнин,
Прикипел к тебе душою, прятать чувство не хочу,
Буду жив — коня навьючу, Атабаской поскачу.[7]

ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД

В сей жизни многое важней,
Чем свежесть щек и тонкий стан.
То мужество в суровый час
И веры свет, что свыше дан,
Умение исполнить долг
И милость к тем, кто нищ дотла,
И женственность, что далека
От себялюбия и зла.
Мечтанья юности сменил
Суровой правды ровный цвет,
Неспешен ток закатных сил,
Светла печаль прошедших лет.[8]

ЛИНДИСФЭР

Судьба — проулком вниз сойти.
Наверх конягам нет пути.
На грязных плитах закутка
Смерть лошадиная легка…

Цена на хлеб скатилась вниз.
Кругом убытки — знай вертись.
Аренда — зверь, и лют налог.
Я измотался, изнемог.

Душою пав, уныл и сер,
Побрел тихонько в Линдисфэр.
Взлететь в седло — не для меня.
Проведать я хотел коня.

Хоть бессловесна тварь, но все ж
Узнал — прошла по холке дрожь.
И понял: мне не до того,
Чтоб приласкать в ответ его.

Уход, и стойло, и фураж…
Деньгу найдешь — деньгу отдашь.
Я мрачно думал о коне,
Что он не по карману мне.

Когда-то был он резв и скор,
Но годы минули с тех пор.
В ногах разбит, глазами слаб.
Негодный конь — что старый раб.

Я отвернулся — нету сил.
А конюх мой, старик Уилл,
Мрачнел морщинистым лицом,
Хоть и держался молодцом.

Приказ мой был суров как есть:
«Коня на живодерню свесть.