старичков так вообще, уложили на носилки и подцепили к капельнице. Я, от всех этих излишеств отказался, но один черт пришлось ехать до города на «скорой», так как наш автобус и машину на которой приехали девчонки, шустрые подчиненные Ахмета, оказывается успели заминировать. Зато карет «скорой помощи» сюда нагнали столько, что они целый полк обслужить смогли бы, будь поставлена такая задача. Поэтому, дав какому-то рав серену[16] наводку на автомобили боевиков я, с чувством глубокого удовлетворения от непокоцанности собственной шкуры, уселся в белый, с красными могендовидами[17] микроавтобус.
А дальше… Дальше было вполне ожидаемое действо. Не знаю как с остальными, а меня в тот же день взяли за хобот два очень вежливых и улыбчивых субъекта, которые в присутствии гораздо менее улыбчивого представителя Российского посольства принялись задавать самые разные вопросы. Что, где, как, кто где стоял, кто куда пошел, как у меня вообще возникла мысль сопротивляться, как я понял, о чем говорили боевики, не знал ли я раньше американского полковника и еще миллион подобных вопросов.
Скрывать мне было нечего, поэтому обозначив на схеме все, что вспомнил о местоположении каждого, напрочь отказался от знакомства с америкосом и честно признался, что в арабском ни бум-бум, а переводила разговоры бандитов красивая девушка Майя. Кстати, с огромным удивлением узнал, что оказывается далеко не все евреи понимают язык своих ближневосточных соседей. Это выходит нам еще крупно повезло, что Майя, на заре своей юности, входила в организацию «Шалом Ахшав»,[18] активно дружащую с арабами, вот и смогла вовремя протолмачить.
Не знаю, что она делала в том кружке изучения иностранных языков, но ее переводы мне очень сильно помогли. Да что там — «помогли»! Без нее я бы так и пребывал в сомнениях до тех пор, пока нас стрелять не начали! А тут все очень в тему получилось.
Под занавес, мне показали кучу фотографий, на одной из которых я с уверенностью опознал Ахмета и, отпустили. Чему, честно говоря, я был несказанно рад. А то всякие мысли были… Ведь, как ни крути, одного террориста я ухлопал собственноручно и труп его, когда нас увозили из крепости, так и оставался лежать на старинной брусчатке. Здоровяка с малолетним командиром утащили подельники, поэтому, что еще и их мне «пришьют», я не опасался, но вот тот, застреленный из револьвера, меня сильно тревожил. Ведь при желании, вполне можно было повесить на Корнева превышение допустимой самообороны. Глупость конечно и подобный вариант развития событий проходил у меня как самый хреновый, но чего в жизни не бывает…
Только все обошлось. Пожали руку, поблагодарили и, узнав, что через два дня я уже вылетаю из страны, отпустили восвояси.
А за день до вылета нарисовалась Майя в сопровождении какого-то мужика, который представился Натаном Блохом и оказался ее женихом. Я сначала обрадовался встрече, но когда узнал статус сопровождающего, энтузиазм сразу увял. Только еврейка оказывается не просто так прикатила, а привезла приглашение от своего деда, который хотел лично отблагодарить спасителя своей внучки.
Ехать к чьим-то престарелым родственникам мне совершенно не хотелось, поэтому я брыкался как мог до тех пор, пока Натан не сказал, что это касается моей личной безопасности. Блох, оказывается, служил крупным чином в израильской спецуре и они, в рабочем порядке, получили сведения касающиеся персоны некого русского, который уничтожил сына достаточно высокопоставленного человека. После этих слов, Майя с женихом получили мое моментальное согласие ехать хоть к деду хоть к прадеду.
А после начала общения с пращуром Майи, мне стало совсем грустно. Нет, я конечно нутром чувствовал что арабчонок еще икнется, только рассчитывал уехать домой до того, как поднимется буча. Но не учел расторопности крутого папаши…
И как сказал в завершение своей речи престарелый Зив (да-да господин Корнев, просто Зив. Я знаю что у русских принято называть друг друга по имени отчеству, но меня вывезли из Львова еще во младенчестве, поэтому я далек от этих условностей):
— Даже отъезд в Россию, не обезопасит вас в полной мере от мести Исрани. Он ведь являлся правой рукой Аббаса Харауи, лидера «Эль-Мухафы», так что сами понимаете какими возможностями обладает этот человек.
На это я только и смог, что, почесав затылок, протянуть:
— М-да… попал…
А Зив, грустно глядя на меня, продолжил:
— Тут ведь еще надо учитывать такой момент, что у Исрани больше никогда не может быть
детей. Восемь лет назад, в Афганистане, немцы его ранили в такое место, что продолжение рода стало невозможно. Кстати, в том же бою был застрелен и его старший сын. Еще двое, погибли в результате неудачно проведенного теракта, в Мадриде. А вы убили последнего.
Тут меня прорвало:
— Вот дебил! Если остался последний продолжатель рода, чего же его на такое рискованное
мероприятие посылать? А теперь козел такой, крайних ищет!
Зив пожал плечами:
— Менталитет. Руководитель подобного ранга должен жертвовать всем, ради достижения общей цели. Во всяком случае, хотя бы делать вид что жертвует. И делать это публично. А то он очень быстро перестанет быть руководителем. Но Мухаммад-аль-Исрани не делал вид. Этот человек — фанатик. И что самое плохое для вас, фанатик, поклявшийся на Коране, что отомстит убийце…
Как стало понятно из дальнейшего рассказа, cволочной «Шварц», который в обычной жизни носил имя Горан Савич и был хорватом, вовсе даже не помер от взрыва гранаты. Его только слегка поцарапало осколками и контузило. Вот он-то, передав ЦРУшного полковника своему нанимателю и рассказал о трагической гибели долбанутого Ахмета. Переврал наверняка, скотобаза нехорошая, себя обеляя. А крутой папик взбеленился и закономерно возжаждал крови.
Вот тут я и спекся окончательно. Но предложение Зива — сделать мне новые документы, сменить имя и стать гражданином Израиля, отверг категорически. Здесь, на этом пятачке меня в пять секунд найдут. Ведь если еврейская разведка работает настолько хорошо, что ей, буквально день в день становится известно что происходит у противника, (вон, даже про клятву на Коране узнали), то где гарантия, что у этого Исрани люди работают хуже? Тут ведь все в деньги упирается. Забашляет кому надо и мое новое имя с местожительством ему принесут на блюдечке с голубой каемочкой. Нет уж! Уеду домой, а Россия — она большая! Там меня хрен кто отыщет. Работу, конечно, придется менять, но зато никакой «Эль-Мухафе» до меня не добраться. Пусть хоть на пупе извертятся.
Вот где-то в этом ключе и ответил Майкиному деду. Тот повздыхал, постучал пальцами по подлокотнику своего самоходного кресла, а потом что-то сказал на иврите сидящему рядом Натану. Тот сразу поднялся и вышел. А появившаяся вместо него Майя, принесла нам сок и какие-то печенюшки. После чего, усевшись рядом с дедом, стала рассказывать о том, как ей было страшно во время захвата и какой я героический мужчинка. Слушать было приятно. Во всяком случае, это сильно отвлекало от похоронных мыслей. Я даже повеселел и тоже начал вставлять свои реплики. В результате этого разговора пришли к выводу, что если бы не мои действия, боевикам бы удалось уничтожить туристов и спокойно скрыться. В этом случае даже хваленая еврейская разведка ничего не смогла бы выяснить. Может быть, только по прошествии многих лет…
А тут, имея точные данные о том, кто именно принимал участие в теракте, буквально сразу вычислили заказчика, который находился аж в Саудовской Аравии. Конечно, сыграло огромную роль и то, что операция была засвечена и провалена, поэтому Исрани не стал делать большой тайны из гибели сына.
В разгар разговора вернулся Майин жених и передал Зиву какую-то пластиковую карточку. Тот покрутив ее в руках, протянул карточку мне, со словами:
— Господин Корнев. Поймите меня правильно. Я вам хотел помочь, опираясь на собственные силы. А они у меня поверьте — не маленькие. Но вы решили выбираться из сложившейся ситуации самостоятельно. Что же, я уважаю ваш выбор. Только хочу сразу сказать — если вдруг у вас что-то не получится, мое предложение остается в силе. А это — дед кивнул на радужный прямоугольник в моих руках — должно вам помочь на первых порах. Не поймите меня неправильно. Это не плата за спасение Майи… Жизнь внучки для меня бесценна. Это же — те деньги, которые вам помогут переехать в другой город, сменить работу и вообще — поддержат какое-то время. Там — двести тысяч. И человеку с головой, а я вас считаю именно таким, этого должно хватить.
