резидентуры ЦРУ, работающем под «крышей» атташе по культуре. Вчера, когда «атташе» встретил его в аэропорту и разместил в гостинице, и потом, когда вечером они пили джин на широкой веранде отеля и он объяснял, что пить здесь, как и в Африке, надо не коньяк и не виски, а именно джин, прекрасно дезинфицирующий организм и надежно профилактирующий холеру, лихорадку и другие тропические хвори, этот парень выглядел куда бодрее. А узнав о цели визита коллеги, сразу скис. В случае осложнения ситуации толку от него будет немного, поэтому Мачо радовался, что настоял на эскорте из двух морских пехотинцев, входящих в охрану посольства. Крепкие парни с невозмутимыми лицами шли в пяти шагах сзади и хладнокровно жевали резинку. Под просторными рубахами на кожаных поясах висели «Кольты» М 1911 калибра 11,43 мм.
Здесь все местные жители вооружены. Кривые национальные кинжалы на поясе халата, рукоятки револьверов, выглядывающие из складок одежды, автоматы Калашникова и винтовки М-16 за спиной у кочевников – вполне обычное дело. Только туристы ходят без оружия, с удивлением глядя на всю эту экзотику.
Четверо американцев зашли в старые кварталы, которые есть в любом городе мира, даже самом молодом, отстроенном «с нуля». Здесь сохранялась туристская экзотика: узкие улочки, дребезжащая восточная музыка, дурманящие запахи кофе и анаши, сидящие на ковриках хозяева многочисленных лавчонок со сложенными под себя ногами, в блаженной прострации потягивающие кальян и перепоручившие дела многочисленным сыновьям и племянникам. Сотни больших и маленьких прилавков выставлены прямо на улицу, кое-где распахнутые окна превращены в витрины… Товар самый разный: пряности и острые приправы, ковры, лжеантиквариат и антиквариат настоящий, восточные сувениры – все эти верблюды, национальные маски, одежда, пояса… Много оружия: в Иордании оно продается совершенно свободно и без всяких ограничений.
По правилам конспирации следовало заходить как можно в большее число лавок и проверяться: нет ли «хвоста». Мачо это делал не по принуждению, а с удовольствием, причем выбирал именно оружейные магазинчики. Его не привлекали «Галиль», «Узи» и «Спрингфильды», как и любые стандартные «стволы», – он интересовался мелкосерийным карманным оружием с ручной отделкой. Здесь оно было в изобилии: многочисленные кустари изготавливали никелированные, вороненые и золоченые пистолеты, золотом и серебром чеканили редкостные узоры, на рукоятки ставили перламутровые и костяные пластинки с витиеватой резьбой или рельефными картинками.
Эти уникальные изделия могли украсить коллекцию самого взыскательного оружейного гурмана, но Мачо был супергурманом, этаким ненасытным Гаргантюа. Он искал пистолеты, не просто скопированные с известных систем, например, «браунинга» или «маузера», он искал причуды безвестных мастеров, иногда создающих неизвестный оружейному делу гибрид из нескольких моделей. А еще более ценным он считал оригинальное изобретение иорданских оружейников-самоучек, не похожее ни на что в мире оружия. Такое удавалось найти крайне редко, но зато это были настоящие раритеты, жемчужины его обширной коллекции.
Сейчас ничего уникального не попадалось, но Мачо все же приобрел интересный гибрид: крохотный пистолетик – смесь «Байяра» и «Юниона» нестандартного для этих систем калибра 9 миллиметров, богато изукрашенный золотой вязью, с щечками из слоновой кости, на которых опять же золотом была сделана замысловатая монограмма. Он попросил у хозяина лавки опробовать покупку, и тот без затей указал на стену. Оглушительно грохнул выстрел, пуля ударила в твердое дерево и глубоко ушла внутрь, оставив аккуратное круглое отверстие. На шум отреагировали только морские пехотинцы, тревожно подбежавшие к лавке.
– О’кей? – спросил молодой араб с быстрыми хитрыми глазами и лицом злодея.
– О’кей! – кивнул Мачо, похлопал его по плечу и привычно сунул оружие в задний карман.
Сопровождающий нахмурился.
– А вывозить его вы будете под нашим прикрытием? – неодобрительно спросил он. – Или засунете оружие в дипломатическую почту?
Мачо улыбнулся.
– Зачем же усложнять, Том? Вы проводите меня через таможню. Надеюсь, в аэропорту у вас твердые позиции? А эта штучка поможет нам выбраться отсюда в случае каких-либо осложнений. Ведь вы, как я понимаю, безоружны?
Услышав про возможные осложнения, Том помрачнел.
– Дипломат не имеет права носить оружие, – угрюмо ответил он.
– Но вы ведь не только дипломат? – подмигнул Мачо. – Расслабьтесь, вечером я угощу вас джином!
Через несколько кварталов Мачо остановился у узкой щели между двумя трехэтажными домами. Это тоже улица, но два человека вряд ли смогли бы на ней разминуться. Зато заколоть неверного кривым кинжалом можно было очень легко из любого окна или двери.
– Погуляйте здесь, Том, – дружелюбно сказал он. – Если что – действуйте по обстановке. А вы, ребята, за мной.
Офицер для особых поручений нырнул в щель, морпехи последовали за ним, а «атташе по культуре» остался, не зная, что лучше: пробираться по щелеобразной улице с тремя вполне боеспособными спутниками или в одиночестве бродить в районе, где весьма велика вероятность стать жертвой похищения.
За узкой улочкой многие люди, хотя и выглядели как арабы, тем не менее говорили… по-русски! Это был чеченский квартал, и в последние годы местную диаспору сильно разбавили выходцы из Чечни.
Мачо подзабыл дорогу, ему пришлось спросить Салима, и чернявый мальчишка показал ему нужный дом, как сделал бы это в Гудермесе, Ножай-Юрте или Аргуне.
– Стойте по обе стороны двора, – проинструктировал Мачо спутников. – Будьте готовы к действию. Сигнал: выстрел, крик или шум. Или если я не выйду в течение сорока минут. Думаю, все обойдется.
Последнюю фразу он сказал для порядка. Когда имеешь дело с Салимом, никогда нельзя предполагать что-то наверняка.
На стук в глухую калитку вышел худощавый жилистый мужчина в просторных шароварах и с голым торсом, что в общем-то не принято в арабском мире. У него было непроницаемое лицо, крючковатый хищный нос и широкие, загибающиеся книзу черные усы. Он скользнул взглядом по неожиданному визитеру, выглянул на улицу и внимательно осмотрел его сопровождающих.
– Салям! – сказал Мачо и дружески улыбнулся.
– Салям! – ответил хозяин и, молча повернувшись, вошел во двор. Мачо последовал за ним и сам притворил за собой калитку. Осторожно, чтобы язычок замка не защелкнулся.
Они уселись за стол посередине мощеного двора, под навесом, укрывающим от палящих солнечных лучей. Во дворе шумно играли трое мальчиков лет семи-десяти.
– Непривычно видеть тебя без рубашки, – начал ни к чему не обязывающий разговор Мачо. Обычно Салим ходил в просторной одежде, под которой скрывались несколько килограммов мощнейшей пластиковой взрывчатки «Г-9». Какие-то проводки были выведены в карманы, а иногда торчали из-под воротника. Поэтому общаться с ним всегда было крайне тревожно, чтобы не сказать страшно. Впрочем, и сейчас без «Г-9» общение с ним удовольствия не доставляло.
– Я же дома… – пробурчал Салим.
Хозяин поднял руку, и через несколько минут закутанная в чадру женщина принесла пиалы, два чайника с терпким зеленым чаем и обязательные сладости. Обряд гостеприимства был выполнен, и теперь следовало переходить к делу.
– Давно не виделись, Салим! – сказал нейтральную фразу Мачо и улыбнулся обязательной и ничего не значащей улыбкой.
– Давно, – согласился тот, прихлебывая чай.
Происхождение Салима было окутано завесой тайны, но привычка пить чай выдавала в нем пришлого: коренные иорданцы предпочитают арабский кофе с кардамоном. Вторым демаскирующим фактором был хороший английский. По одной из версий аналитического отдела, значительную часть жизни он прожил в Лондоне, неоднократно бывал в Чечне, много путешествовал по Европе. Салиму на вид было около сорока лет, но у арабов внешность обманчива – судя по возрасту детей, ему около тридцати.
– А ты все так же ходишь с охраной…
