«Иванов» обладал авантюрным складом характера, умением быстро приспосабливаться к ситуации и сходиться с людьми. Отличался природными способностями: умом, острой интуицией, смелостью, умением быстро принимать решения. Пройдя очень сжатый курс подготовки, он самостоятельно повышал квалификацию, в частности, тщательно изучал психологию. У него были хорошие показатели в работе, причем использовался он «вслепую»: предполагалось, что он не знает, чьи задания выполняет. И действительно, он никогда в жизни не видел Бицжеральда или других посольских разведчиков, имея дело с посредником, таким же россиянином, как и он сам. Петр Васильевич познакомился с ним случайно, несколько лет назад, попросив за приличное вознаграждение проверить, живет ли по рязанскому адресу один человек. Дело оказалось плевым, а полученная за него сумма изрядной. Так и пошло… Поручения, как правило, были необременительными и на редкость хорошо оплачиваемыми. Правда, когда пришлось брать пробы земли и воды в разных районах и областях, определенные подозрения у «Иванова» появились, но он предпочел их не развивать. Его вполне устраивала хорошая оплата услуг, которые можно при желании считать обычными услугами частного детектива. Полная ясность здесь и не нужна.
– А вот давайте мои попробуем, – по-прежнему улыбаясь, чужак протянул пачку «Мальборо».
После некоторого замешательства путейцы экономно притушили свои сигареты и приняли угощение.
– Меня Василием зовут, я сам-то из Тиходонска, сейчас в Москве живу, – сообщил «Иванов». – А этой роскошью шеф угостил, когда я два пропавших вагона нашел. Там как раз «Мальборо» везли. Только мне не нравятся. Форсу много, а не забирает. Сладкие какие-то.
Фраза была тщательно продуманна. И могла вызвать только положительную реакцию.
– Это точно, – кивнул заросший, а его молчаливые коллеги оживились и согласно заулыбались.
– А ты чего, вагоны ищешь?
– Я все ищу. Про частных детективов слыхали?
– У нас они не водются, – вмешался другой монтер с острым, как у Буратино, носом. – А в кино видали.
– В кино одно вранье показывают, – сплюнул Василий. – А не выпить ли нам водочки? У меня с собой, и закусь имеется.
Работяги переглянулись. Предложение было дельным и характеризовало нового знакомого исключительно с положительной стороны.
– Это можно… Дело все равно идет к обеду. Надо только мастера предупредить…
Консенсус был достигнут. Компания расположилась в полуразвалившейся беседке за растущим вокруг депо кустарником, Василий достал из своей сумки две бутылки водки, шмат сала, черный хлеб и две луковицы. Монтеры одобрительно переглянулись. Приезжий действительно оказался простым хорошим мужиком, которому и помочь не грех. А в том, что помощь ему понадобится, никто не сомневался: не будет же он ни с того, ни с сего поить незнакомых людей! Отношения складывались ясные и незамысловатые: мы у тебя угощения не просили, сможем – поможем, нет – извини!
Выпили за знакомство, за железнодорожников, за родителей.
– А ведь у меня дело есть, мужики, вы-год-но-е! – сказал Василий, когда первая бутылка подошла к концу. – На этом деле мы все хорошо заработать можем…
Сотрапезники кивнули, хотя понимали, что ничего, кроме нескольких бутылок водки, они не заработают, сколь бы выгодным ни было предлагаемое дело.
– Я сейчас на одну фирму работаю. А у нее вагон обокрали. На десять миллионов! Если поможете – пятьсот тысяч наши. Поделим на четверых! Ну, извините, не поровну: триста мне, двести вам. Годится?
Зарплата монтера пути составляет две тысячи триста рублей в месяц. Суммы, о которых говорил Василий, на этом фоне представлялись совершенно нереальными и интереса для дальнейшего обсуждения не представляли. Но вторая бутылка водки была вполне реальной, она стояла на застеленном газеткой столе и представляла несомненный интерес.
– А где разбомбили вагон-то? – поинтересовался похожий на Буратино.
Василий пожал плечами.
– Кто знает… Из Москвы вышел целый, а в Новороссийск пришел прорубленный… В составе охрана была, говорят, где-то в вашем районе…
Монтеры покачали головами.
– Может, у нас, а может, и не у нас. Что взяли-то?
– Алмазные буровые коронки, – сказал Василий. – Они никому не нужны, там другие алмазы, технические… Короче, обычному человеку без пользы. А когда бурить надо, через каменную породу пробираться, тогда им цены нет! Поэтому и дорогие! Их в Турцию по контракту отправляли.
При слове «Турция» небритый оживился.
– У нас недавно турецкий контейнер прорубили. Угря с Саввой сцапали, да Лаврентьича с ними, только Лаврентьича потом выпустили. Он рассказывал: предупреждал, мол, дураков, на иностранное не лезть! А они позарились! Вот и сидят теперь!
– Да ну?! – вскинулся Василий. – А сколько им дали-то?
– Пока нисколько. Суд только завтра начнется.
– Так, может, они и наш вагон взломали? – озабоченно насупил брови Василий и начал разливать вторую бутылку.
– Вряд ли. Куда бы они эти бурильные головки дели?
– Все равно, спросить надо, – не согласился Василий.
– Как же ты спросишь, если они в тюрьме сидят?
– Так, может, условно дадут! И сразу выпустят!
Востроносый с сомнением хмыкнул.
– Савве, может, и дадут условно. А Угорь уже сидел, ему на полную катушку вкатят…
– Тогда у этого, Лаврентьича, надо спрашивать! Познакомите с ним, мужики?
Небритый со скрипом потер щетину.
– Познакомить не познакомим, это ведь дело щепетильное… А показать его со стороны покажем. А там ты уже сам подходи да выспрашивай. Нам в эти дела встревать негоже…
– Ладно, мужики, разве я не понимаю? Я ведь тоже раньше на заводе пахал… Давайте выпьем, что ли?
Через полтора часа Василий так же по-свойски беседовал за кружкой пива с Иваном Лаврентьичем Пименовым. Теперь они стояли за высоким столиком в привокзальной пивной, грызли сухую тарашку, время от времени опрокидывали по сто граммов водочки и запивали почти прозрачным «Жигулевским».
– Так кто предложил на турецкий-то контейнер идти? – в очередной раз спрашивал он, изображая полное непонимание столь опасной глупости. И Лаврентьич с ним полностью соглашался.
– Говорю же – козлы! Или Саввка предложил, или Угорь, точно и не упомню. А я им сказал: нельзя на иностранный груз замахиваться, могут матку вывернуть!
Испитое лицо Лаврентьича раскраснелось, глаза воинственно блестели.
– А они в ответ: не боись, сейчас все можно… Вот тебе и можно! Всю станцию раком поставили, и меня в кутузку посадили, хорошо, скоро выпустили! Коз-злы!
– Может, подсказал им кто? Или надводку дал? – продолжал выпытывать Василий.
– Да какое там! За полчаса у них и мысли такой не было! А потом увидели товарняк с турецкими вагонами, вот и стрельнуло в заднице!
– Ладно, а как насчет моего вагона? Может, его тоже они прорубили?
Лаврентьич прищурился и доверительно приблизил лицо к уху собеседника.
– Я тебе точно говорю: никакого вагона с алмазами у нас не рубили…
– Да он не с алмазами! С буровыми коронками, а в них алмазы – это совсем другое дело!
Пименов зажмурился и замотал головой так, что она могла оторваться от морщинистой шеи.
– Все одно. Говорю – не трогали твоего вагона! Ищи свои алмазы в другом месте!
– Да это не настоящие алмазы, они просто так называются!
«Иванов» нарочно зацикливал собеседника на мифических буровых коронках. И это у него получалось. Лаврентьич с пеной у рта доказывал, что никакого другого вагона его друзья не грабили. Все остальные расспросы Василия отошли на задний план и забылись. Допив водку и пиво, новые знакомые
