Но Василий понятия не имел, как стрелять из пушки. А вести танк и одновременно стрелять физически невозможно.

Передо мной маячил борт грузовика, на нем — непонятные значки, цифры. Ручаюсь — обозначение дивизии или полка. В крытом брезентом кузове сидели немецкие пехотинцы, зажав между ногами винтовки.

Ехали так минут пятнадцать. Я лихорадочно соображал: что делать? Однако грузовик мигнул стоп- сигналом, снизил скорость и встал на обочине. Я обогнул его. Оказалось, остановилась вся колонна. Мне махали руками, потом регулировщик с бляхой на груди взмахнул флажком. Иди ты… знаешь куда? Я прибавил газу, и он едва успел отскочить в сторону.

Шоссе было пустынным, и я выжимал из машины все, на что она была способна.

Впереди на дороге показались несколько мотоциклов, стоящих поперек. Мне снова дали знак остановиться, но я с ходу смел столь незначительное для танка препятствие.

Чего они мне машут-то? Ответ получил почти сразу, едва дорога поднялась на небольшой холм. Ни вспышки, ни грохота выстрела я не услышал, но по броне как кувалдой ударили, аж корпус содрогнулся.

— Пушка, по нам стреляют — свои стреляют! — крикнул мне Василий.

Не дожидаясь второго выстрела, вполне могущего стать для нас роковым, я дернул на себя левый рычаг и на полном ходу съехал с дороги, вломившись в лес. Остановился.

— Василий! Ты живой?

— Вроде живой, только голова гудит. Чем это они по нам шандарахнули?

— Из пушки угостили.

Я перелез в башню и осмотрелся в перископ. Лес вокруг, ничего не видно.

— Василий, по-моему, пора бросать нашу повозку. Впереди наши, ежели поедем — сожгут. Сзади немцы. Похоже, мы на ничейной территории.

Я открыл верхний люк, выглянул. Ничего опасного, одни деревья вокруг. Эх, жалко танк бросать, нашим вполне бы пригодился этот трофей. Я снял с пушки замок, размахнулся и забросил его подальше. Хотел пулемет снять, да передумал.

— Василий, выбирайся, к своим идем.

Мы выбрались из танка и направились вдоль шоссе по лесу.

— Вась, к своим выйдем — не говори, что танк угнали и бросили. Не поверят, особистам сдадут.

— Я же комсомолец, чего своим врать?

— Ты думаешь, медаль нам дадут? К стенке поставят!

— За что? — Глаза Василия округлились от изумления.

— Ты на оккупированной территории, под немцем, был?

— Ну выходит — да.

— Вот за то и расстреляют. Скажут: диверсанты фашистские, попробуй отмойся. И придет твоей матери извещение, что сын предатель.

— Ты чего на Советскую власть клевещешь? — вскинул голову паренек.

— Тю-ю, Вася, ты, никак, сдурел?

Василий обидчиво поджал губы и замолчал. Вот навязался на мою шею. Ведь сдаст по своей наивности особисту, с потрохами сдаст. А если меня в кутузку посадят, так ведь и его тоже.

— Ты коммунист? — вдруг неожиданно спросил Василий.

— И не был никогда.

Василий растерянно глядел то на меня, то в сторону нашей передовой, не зная, что сказать.

Совсем недалеко простучала очередь.

— Вася, ложись, дальше — ползком, если не хочешь пулю схлопотать от своих.

Мы поползли. Сыровата землица после вечернего дождя. Одежда на груди, животе и ногах сразу испачкалась. Но лучше быть грязным, чем мертвым.

Мы подобрались вплотную к позициям, слышалась русская речь. Василий попытался привстать, но я ухватил его за гимнастерку и дернул вниз:

— Жить надоело?

Повернул голову в сторону позиций, крикнул:

— Свои, не стреляйте!

— Вставай и с поднятыми руками — сюда.

Мы оба встали и пошли вперед.

Справа от дороги стояла пушечка-сорокопятка, невдалеке — окопчик со стоящим на бруствере пулеметом «Максим». Я такой только в музее видел. И это все силы? Ведь перед ними, за пригорком, машин полно с солдатами, транспортеров с пушками. Одной пушечкой и пулеметом такую силу не удержать.

— Кто такие? — строго спросил сержант с треугольниками в петлицах.

— К своим выходим.

— Документы.

Василий достал из кармана гимнастерки клеенчатый пакет, развернул и протянул красноармейскую книжку. Сержант просмотрел ее, вернул.

— Иди к пулемету, патроны в ленту снаряжать будешь.

Потом перевел взгляд на меня.

— А у меня документов нет, сгорели, — соврал я. — В Оршу к родственникам ездил, под бомбежку попал. Теперь ни вещей нет, ни документов.

— Так. — Сержант посуровел лицом. — А как же вы через немецкие порядки прошли?

— Так леском. Немцы только на шоссе. Машин с солдатами там полно, тягачи с пушками.

— Эка! Танк немецкий на нас вышел, мы его стрельнули, так он с дороги в кювет и свалился, — похвастал сержант. — Надо бы тебя в тыл отправить, пусть разберутся — кто такой, да людей свободных нет. Иди в окопчик, посиди пока там.

Ну, в окопчик так в окопчик. Теперь уже самовольно в тыл уйти не могу, подумают — сбежал.

Нашел окопчик — мелковатый, залез в него, присел на корточки. Мне бы сейчас в действующую армию, взводом танковым командовать, а я здесь сижу. Несправедливо. Военному делу я обучен, в армии служил. Знаю, может быть, поболее, чем командиры полков в тысяча девятьсот сорок первом году, а сижу, как заяц в норе.

Солнце пригревало, и я незаметно придремал.

А проснулся от разрывов снарядов. По позициям артиллеристов немцы лупили из гаубиц. Бойцы попрятались от осколков. Перед пулеметным гнездом с «Максимом» взорвался снаряд, затем с небольшим перелетом — другой. В вилку берут, следующий снаряд будет точно по позиции.

— Васька, убегай! — привстал я из окопа.

Но Василий или не расслышал меня, или побоялся из окопа выбираться. И следующим снарядом позицию пулеметчиков разворотило.

Когда взрывы прекратились, я поднял голову и осмотрелся. Вся поляна была изрыта воронками. Пулемета не было видно, а пушечка стояла, и вокруг нее уже суетились два бойца.

Я бегом добрался до нее.

— Немцы пошли, а нас только двое осталось, помогай, — прохрипел сержант. Лицо у него после обстрела было грязным, в земле, так что узнал я его не сразу.

Из-за взгорка выходила цепь немецких пехотинцев.

Пушечка звонко выстрелила, подпрыгнула. Больно уж маловата, и ущерб от разрыва снаряда был невелик, только немцы залегли.

— Где войска-то, сержант?

— Да хрен их знает. Командир сказал — до обеда продержись, а там наши подойдут, да, видно, завязли на Лепеле. Тащи ящик со снарядами, немцы зашевелились.

Пригибаясь, я отбежал к мелкому окопу, в котором лежали снарядные ящики, схватил один и — бегом к пушке. Сержант навел пушку и выстрелил — раз, второй, третий…

— Снаряды давай!

Я принес ящик, затем второй… Стрельба продолжалась.

— Сержант, там всего два ящика осталось.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

3

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×