Виктор КОСЕНКОВ
НОВЫЙ ПОРЯДОК
В тексте книги использованы фрагменты дневников Интернет-ресурса livejournal.com, а также фрагменты выступлений современных политиков и общественных деятелей.
Некоторые эпиграфы могут показаться излишне шокирующими или оскорбительными, увы, автор придумал лишь малую толику этих «шедевров».
Часть 1
Глава 1
Семен Липинский не ощущал страха, и никаких предчувствий у него тоже не было. То обстоятельство, что над ним уже два месяца сгущались тучи, его волновало мало. На самом деле все осложнилось гораздо раньше. Просто сейчас это поняли даже мелкие шавки из медиа-бизнеса, и разразился скандал — точнее то, что у них принято называть скандалом.
Газетчики подняли безобразный вой, решив, что любимый прежде олигарх не так чист, как казалось раньше. Хотя в действительности все эти бесконечные «журналистские расследования» умело грызли только лишь упавшую со стола кость: сброшенную то ли специально, то ли по случайности. Что на самом деле лежало там, на самом верху, собаки не знали. Жизнь для них впрямую зависела от еды, а еда — обломок кости с жалкими остатками мяса. Конечно, иногда какой-нибудь не в меру ретивый пес заскакивал на стол и, обалдев от увиденного, заливался диким и громким лаем. Но в таких случаях хозяева, отличавшиеся строгим нравом, считали псину бешеной и умертвляли.
Семену нравилось думать о журналистах именно так. Как о собаках, которых кто-то, в том числе и он сам, прикармливает по доброте душевной или с умыслом. Однако они, как все твари неблагодарные, так и норовят ухватить клыками за руку кормящую. Шавки, что с них взять!
Вот и сейчас псы тявкали изо всех углов. Зло, хором и поодиночке. Обсасывая возможности, смакуя подробности, предвкушая последствия. Пусть. Собака лает, караван идет.
Конечно, был один тревожный признак. Молчал Аркадий Бычинский. Медиа-магнат и вообще большая шишка, надзиратель в собачьей стае. Не вожак. Хозяин вожака.
Аркаша никогда не водил с Семеном приятельских отношений, но в такой ситуации у них было принято помогать друг другу. И вот Бычинский, вместо того чтобы придержать стаю, молчит. А его телерадиокомпания уже испуганно подгавкивает своим коллегам из соседней «государственной» студии.
Плохой признак. Тяжелая гирька на черную чашу весов. И если бы на белой чаше не лежало несколько гирек потяжелее, Семен бы уже кинул эту забытую его Богом страну и отправился в места более интересные. Но нет. Уйти можно было в любой момент, а вот поймать потом упущенные возможности…
С самого детства Липинский терпеть не мог чувство проигрыша, жалости поражения, потому никогда не увлекался карточными играми, рулеткой и даже к шахматам относился с подозрением. Кидать кости, полагаясь на случай, было для него невыносимо. В картах всегда существовала возможность нарваться на шулера, а ведь если играть, то по-крупному. А шахматы… Может быть, эта игра развивает способности мыслить стратегически, на несколько шагов вперед противника, но только идеалисты полагают, что это умение как-то способно помочь бизнесмену. Красивая сказка для идиотов — биржевой игрок с хитрым прищуром высчитывает изменяющиеся процентные ставки, продает, покупает, снова продает и в победном жесте вскидывает руку вверх.
Бред!
Лотерея для богатых, которые скоро станут бедными. Семен смотрел на людей, веривших в повторение таких историй, как на заигравшихся школьников. Так молодежь, переодевшись в средневековые костюмы, устраивает красочное представление для публики. Время ушло, но атрибуты остались. Теперь с ними можно играть, таскать их из рекламы в киноленту. Красиво, но не более. Так не бывает!
Липинский признавал одну-единственную игру на деньги. Игру с Законом. Нет, он не грабил старушек в подворотнях, не крал бублики с прилавка на базаре, не таскал кошельки у ротозеев. Самым большим его преступлением была украденная у одноклассника шариковая ручка с синими полосками. Такие ручки были в то время дефицитом и представляли собой предмет зависти. Именно тогда законопослушный Семен понял всю бесперспективность прямой кражи. Став обладателем вожделенного предмета, Липинский столкнулся с серьезной проблемой. Заявиться в класс с дефицитной шариковой ручкой означало расписаться в краже. Терялся сам смысл воровства как способа обогащения. Ведь полосатая ручка была признаком, социальным статусом небогатого детства, и просто так наслаждаться властью над предметом тоже не имело смысла. Статус должен быть виден, подтвержден ежедневным, едва ли не показательным использованием.
После долгих моральных терзаний Лнпииский подкинул ручку ее прежнему владельцу и понял, что преступность не его путь.
Да и зачем нарушать Закон, когда в нем достаточно лазеек, двусмысленностей и хитрых нюансов? Только глупец убивает старушку, чтобы завладеть ее драгоценностями. Умный человек организует фонд, агитацию, рекламу, и старушки всей страны понесут свои медяки в его копилку. Затем банкротство и самолет на Канары. Все!
Семен Липинский же поступал еще круче. Он сам влиял на законы, делая их удобными, как обувь на заказ. Тесное знакомство и почти родственные связи с правящей верхушкой, хорошая база за рубежом. Все было, как говорят «гоблины», «в шоколаде». И тут… И тут начинаются странности. Для начала марионеточный президент обрывает одну за другой свои ниточки. За несколько тревожных месяцев сменяются несколько премьеров, валится прикормленный прокурор. Семья только разводит руками. «Главный» вышел из-под контроля. Объявить его маразматиком не решается никто, это слишком сильное оружие, зацепит так или иначе все окружение. Но никакого другого объяснения нет. Ряд законопроектов тормозится. Парламент, купленный на корню, вяло возмущается, в стране президентское правление.
Когда президент свалился с инсультом, все вздохнули спокойней, но вдруг стало ясно, что преемник — личность еще более неподконтрольная, к тому же из «силовиков», и «Папу» вытянули из больницы в кратчайшие сроки.
В итоге положение стало излишне шатким, обрушились внешнеторговые сделки концерна, стали приходить тревожные известия с рынка акций. Семену пришлось лично утрясать ряд вопросов. Событие, можно сказать, небывалое: уходя с головой в политику, он оставил после себя четко работающую финансовую машину, теперь же казалось, что в шестеренки этого механизма кто-то насыпал песку.
И еще журналисты…
Семен не боялся. Эта страна вряд ли сможет просто так отбросить его в сторону. Она прогнила, одряхлела и уже почти упала, придавленная к земле собственной тяжестью.
Когда-то давно Липинский едва не поступил на медицинский факультет. Его родители, испугавшись участи врача, обратились к мудрому родственнику из Киева. Дядя, Борис Моисеевич, приехал в Москву и подсунул племянничку любопытную книгу, где подробно описывались симптомы разных тяжелых заболеваний. Из этого толстенного фолианта юный Семен узнал про болезнь с гадким названием «туберкулез костной ткани». Симптомы и последствия этой болезни показались будущему доктору настолько мерзкими, что он в тот же день забрал документы из одного вуза и поступил, кстати без экзаменов, в другой.
Теперь, через много-много лет после того случая, Липинский смотрел на разрушающуюся страну и видел все те же страшные признаки. Кости страны сделались хрупкими и уже не могли удерживать свой вес. Так что бояться этого умирающего животного было нечего.
Семен не боялся.
Даже когда начальник охраны, человек надежный, но слишком впечатлительный, влетел в кабинет, прерывая раскаты «О Fortuna» Карла Орфа, и выдохнул, едва не сгибаясь пополам: «Фээсбэшники…….
Липинский лишь брезгливо сморщился. Такой исход был предусмотрен, хотя и не так скоро.
«Сколько мне лет? Я старею?»
— Скажите, Дмитрий, — спросил Семен у охранника, уже стоящего возле запасного выхода. — Что, по-
