Я покорю Манхэттен

Мэкси, пристально разглядывая отражаемую оконными стеклами роскошно освещенную комнату: богиня Изида плавала над полом со своей неизменной гордой осанкой, а прямо над столом парил величавый круп лошади — изображение относилось явно к эпохе Ханьской династии. — И вообще, до тебя я ни с кем в жизни не целовалась.

— Да ну?

— По-моему, ты всегда об этом знал.

— Представь, что нет. Я был уверен, что у тебя имеется кое-какой опыт. Не то, чтобы настоящий, ведь я узнал тебя девственницей, но все же опыт. Как выражаются в нашем квартале, ты была «горячей булочкой».

— Это я так тогда придуривалась. — И Мэкси с вызовом тряхнула непокорной челкой.

— Нет-нет, была! — горячо возразил Рокко.

— Я говорю насчет своего мнимого опыта. А «горячей булочкой» был ты! — Мэкси подняла голову, в упор глядя на Рокко своими бесподобными зелеными глазами. При этом рот волшебницы слегка приоткрылся, что неожиданно придало лицу выражение некой девической загадочности. Казалось, их прошлое куда-то безвозвратно улетучилось, и они встречаются впервые.

— О! Спасибо за комплимент.

— Послушай, Рокко…

— Нет, Мэкси! Не может быть и речи!

— Не может? Но откуда ты знаешь, о чем я собираюсь говорить? — возмутилась сразу покрасневшая и оттого ставшая особенно привлекательной Мэкси. — Как можешь ты вот так, с порога, все отрицать, когда даже понятия не имеешь, надо ли вообще или не надо отвечать на мои слова?

— Дело в том, что за минувшие годы я немного поумнел. И если ты возникаешь на пороге моего дома, да еще практически в том же наряде, в каком появилась тем летом у меня на чердаке, когда мы встретились в первый раз… И при этом такая непорочно юная, что любой бы не раздумывая лег с тобой в постель, а там будь что будет. Любой, но не я! Для этого я слишком хорошо тебя знаю. Сама подумай: ты приходишь ко мне не одна, а с моей любимой пиццей, начинаешь обсуждать мой суповой ролик, говоришь разные приятные и полезные вещи. И что же, ты вправду полагаешь, что я не догадываюсь, что мне подстраивают ловушку? Притом капитальную! Ну признавайся, Мэкси!

— А ты не веришь, что люди, по мере того как они взрослеют, в состоянии менять свой характер? — рассудительно спросила она в ответ, по обыкновению подергивая выбившуюся светлую прядь. — Тебе не приходит в голову, что я просто хотела бы установить нормальные отношения с отцом моего ребенка? Что я просто стремлюсь к дружескому общению между двумя взрослыми людьми, которым давно пора отбросить всю злость и вражду; накопившиеся в их сердцах? Я так хочу нового начала, Рокко. Ведь кроме Анжелики и нашей к ней общей любви, у нас было еще что-то. Нам было о чем поговорить. Как добрым знакомым, живущим в одном городе, а не как заклятым врагам. Разве ради этого я не могу просто взять и прийти к тебе?

— Постой, Мэкси! А кто меня шантажировал и заставлял делать макет для «Би-Би»? А когда я простудился, кто меня напоил — и трижды поимел? Ну, один раз это уж точно.

— Абсурд!

— Может, это и нельзя доказать, но я-то знаю. Ты никогда не являешься просто так. Тебе всегда что-то от меня надо. Говори, что тебе потребовалось на сей раз? Нет, постой. Попробую сам угадать. Через пару лет Пэвка уйдет на пенсию, и ты хочешь, чтобы я перешел к тебе и был на подхвате. Так? Вообще-то я бы и сам был не прочь перейти. Но ведь это означало бы, что я должен буду работать на тебя? При всей той свободе, которую ты бы мне обещала дать. Поэтому я и не стану переходить к тебе. Ни за что в жизни! Ну, что еще могло тебя сюда привести? Может…

— Рокко! Ты совершенно прав, признаю это. Я действительно обманщица. Втираться в доверие к людям — моя вторая натура. Мне всегда нравилось обеспечивать себе дополнительный шанс для гарантии успеха. Никак не могу заставить себе не пытаться все переиначивать в свою пользу. Больше того, если у меня это не получается, я прихожу в ярость.

— В это трудно поверить, — фыркнул Рокко.

— Но я уже не та, что была. За один только последний год я изменилась больше, чем за все предыдущие. Вместе взятые. Я столько узнала, Рокко. И убедилась: если очень постараться, крепко стоять на собственных ногах и не давать другим сбить себя с толку, можно добиться всего, чего хочешь, честным путем. Можно найти золотую середину, но, конечно, для этого необходима помощь друзей.

— И ты хочешь, чтобы я был одним из них, — не скрывая подозрительности, спросил он.

— Нет. — Мэкси твердо взглянула на Рокко, не желая больше уступать. Наконец-то она не лгала ему, а говорила чистую правду — решительно, убежденно, горячо. — Я хочу, чтобы ты снова полюбил меня, Рокко.

— Зачем? — удивился он, даже не подумав придвинуться к ней поближе хотя бы на полдюйма. Она что, думает, стоит ей свистнуть — и он побежит за ней, как собачонка?

— Господи, ты понятия не имеешь, как мне тебя недостает! О, Рокко, это началось с той самой минуты, как только я тебя увидела. А сейчас… сейчас все в тысячу раз хуже! Ведь тогда мне было семнадцать. Я места себе не нахожу, так ты мне нужен. Слова не в состоянии выразить то, что я чувствую. У меня больше нет сил бороться с собой, Рокко. Я не переживу, если ты не согласишься снова полюбить меня! — в отчаянии воскликнула Мэкси голосом, в котором не было на сей раз ни малейшего притворства — одно только страдание. — В моей жизни никогда не было другого мужчины, которого бы я любила так же горячо и глубоко, как тебя. Боже, почему мы не встретились, когда я стала старше? Со мной было бы так легко ладить! Да разве понаделала бы я тогда все эти глупые детские ошибки? Избалованная девчонка из богатой семьи — чего от нее можно ждать! И главное, я не совершила бы своей роковой ошибки, недооценив всю меру твоей гордости. Пойми я тебя лучше, все бы у нас с тобой уладилось и мы до сих пор жили бы вместе! Рокко, прошу, дай мне один — только один — шанс. Больше я тебя ни о чем не молю. И ты можешь так на меня смотреть? Не видеть, что со мной творится? Я люблю тебя! Люблю — и не могу больше этого вынести.

Рокко продолжал по-прежнему бесстрастно смотреть на Мэкси, а мрачный взгляд лучше всяких слов выражал ход его мыслей. Вот оно опять перед ним, это фантастическое создание, которое он так и не смог за все долгие годы забыть. Не смог и заменить его каким-либо другим, хотя давно уже был расторгнут их союз. После Мэкси он не может смотреть ни на одну женщину в мире. Не приходится сомневаться, что она это сделала сознательно. Каждому, кто любил Мэкси по-настоящему, наверное, нечего искать в других. Да не наверное, а наверняка. Спору нет, она всегда была, что называется, первый класс. И всегда будет… приносить ему одни только огорчения. И какие! Уж в этом-то можно не сомневаться. Но все-таки он сумеет с ними справиться.

«Ну кого ты обманываешь? — спросил он сам себя. — Ты же ее обожаешь. Ты боготворишь этого прелестного и такого непредсказуемого чертенка, о котором никто никогда не скажет, какие еще проказы у него на уме. Да ведь оба раза, когда его Мэкси выходила замуж за этих обормотов, он чувствовал, что умирает. Как ни крути, а для тебя, как и для нее, не может быть другого партнера. Никогда не было — и никогда не будет».

На Рокко разом нахлынуло такое смятение чувств, что от радости он едва мог пролепетать:

— О'кэй. Не возражаю.

— Так ты даешь мне еще один шанс? — не веря собственным ушам, медленно произнесла Мэкси. — А с чего мы начнем нашу совместную жизнь? С нуля? Как будто между нами раньше никогда ничего такого не было?

— Ну зачем притворяться, — неожиданно обрел дар речи Рокко и великодушно предложил: — Давай просто снова поженимся. Не потому, что без этого я не люблю тебя, как последний идиот. И не потому, что я переставал тебя когда-нибудь любить. По-моему, я даже и не пытался. Мы потеряли столько лет, но зато мы оба выросли. Может, так все и должно было произойти? В общем, Анжелика и ты переезжаете ко мне — и сейчас же. Со свадьбой, думаю, не стоит на сей раз устраивать особую шумиху. Лучше обойтись без всех этих фамильных кружев и прочего, — добавил он, торжествующе заключая ее в свои объятия, от которых так долго — о, Господи, как же долго! — себя удерживал.