— Она в долгу передо мной — за сестру, за Лойду, за графа Кунео и миньяка. Она забрала у меня очень многое.
— И ты все равно хочешь ее разбудить?
— Да. Чтобы никого больше не убивать — в особенности этой ночью.
— Хм… Унесенное грезой сновидец может и вернуть.
— Что?! — рявкнул Готфрид так яростно и внезапно, что гном взвился перепуганной птицей и остановился лишь футах в десяти, уже с ножом в руке.
— Тайс, успокойся, ты просто застал меня врасплох. Ты имеешь в виду, что она может воскрешать мертвых?
— Не уверен, кажется, да. Но я за нее говорить не могу, ей самой решать. Но все души убитых Великим мечом у госпожи. Они пришли к тебе, но одновременно и к Добендье. Они покинули тебя, но не пропали. Понимаешь?
— Тайс, я не очень тебе верю, но давай попробуем договориться. Я сохраню тебе жизнь и Зухру, если ты понудишь ее вернуть мне потерянное.
— Два раза в одну и ту же реку не ступить, ты же знаешь.
— Я хочу, чтобы мои мертвые ожили, — ты хочешь свою сновидицу. Ты помогаешь мне, я тебе. Чего уж проще?
Рогала стоял, покачиваясь на согнутых ногах, чуть поворачивая голову туда-сюда: прислушивался к движениям. Ждал. Долго ждал. Наконец, согласившись, гном сунул кинжал в ножны.
— Договорились. Но до тех пор, пока Зухра не против.
Готфрид нервно рассмеялся, осторожно подошел к гному и тронул его за плечо.
— Эй, напарник, пойдем поужинаем?
На полпути вниз по склону Рогала спросил:
— Ты слышал сказание про Лунта Хармина?
— Нет.
— Старая история. Должно быть, сейчас ее уже забыли. Лунт спустился в ад, чтобы спасти свою любимую.
— Похоже на легенду о Виля Рю. И что?
— В конце концов ты, возможно, пожалеешь, что не прикончил меня здесь.
— Тайс, я уже побывал в преисподней. Думаешь, меня еще можно чем-то напугать?
Костры вдруг всколыхнулись, высветив лицо Рогалы — и его знакомую свирепую ухмылку.
Готфрид содрогнулся.
