другой!
– Не говори так! – горячо возразила я. – Просто я сама женщина и прекрасно понимаю, каково это: питать надежды, которые потом не оправдываются.
С этими словами я в упор посмотрела на Шаталова. Тот дал моему взгляду достойный отпор и заявил:
– Правда, зачастую женщин никто не обнадеживает. Они навоображают бог знает что, а потом требуют исполнения своих мечтаний от мужчины.
– Но в нашем случае это не так! – сварливо сказала я. – Он ясно дал понять, что она ему нравится.
Шаталов резко мотнул головой:
– Ни разу он не сделал ничего такого, что заставило бы ее питать напрасные надежды!
– Да, а история в подвале? – В порыве негодования я едва не вскочила на ноги.
– Откуда вы знаете про подвал? – слабым голосом спросил Берингов. Поверх сплошного розового румянца на его щеках выступили два малиновых пятна. – Я не хотел... Я думал... – Он начал заикаться.
Ни я, ни Шаталов даже не глянули на него. Мы молча сверлили друг друга пламенными взорами, как два революционера, не сошедшиеся во мнениях на стратегию и тактику борьбы.
– В общем, я могу все объяснить, – наконец взял себя в руки Берингов. – Я проявил слабость. В конце концов, я мужчина в самом расцвете сил! И это многомесячное заточение могло дурно сказаться на моей потенции.
– Мне тоже нелегко давалась борьба с потенцией, – слегка понизив голос, признался Шаталов.
– Так, значит, ни жены, ни ребятишек? – уточнила я на всякий случай, проницательно глядя на него.
– Угадано верно.
– А зачем ты их выдумал?
– Это был тест. Если бы ты видела в тот момент свое лицо...
– Конкретнее, – потребовала я.
– Я хотел увериться, что моя информация о наличии жены и детей тебя по-настоящему огорчит.
– О, как это подло! – воскликнула я.
– Я не совершил ничего по-настоящему подлого, – напомнил Шаталов, недвусмысленно намекая на свое пионерское поведение во время нашего совместного проживания в одной комнате.
– Конечно! Ты только и делал, что упражнялся в остроумии!
– И еще я охранял тебя.
– Ты следил за мной!
– Не могу сказать, что мне это нравилось. Но результат превзошел все мои ожидания.
Пока мы препирались, Берингов и Андрей Павлович следили за нами, словно болельщики за игроками в пинг-понг.
– Если тебя огорчает результат, можешь катиться на все четыре стороны!
– А что будешь делать ты? Гоняться за Тумановым, пока не отвалятся ноги? – Он передразнил меня, избрав для этого слащавый тон: – Ах, Юрочка, на кого ты меня оставил? Юрочка, это я, твоя жена! Посмотри на меня повнимательнее! Неужели не узнаешь? Ах-ах, какая беда! Тебя, наверное, накачали наркотиками! Поверить не могу, что ты меня не помнишь! Дай-ка я тебя поцелую!
– Я этого не говорила! – возмутилась я. – Я вовсе не собиралась его целовать!
– Ах, да-да-да, как это я забыл? Ты собиралась сразу же приступить к кульминационной части встречи и заколоть его вилкой!
– Это был тактический ход. А кто не понял, тот кретин.
– Правильно, кретин, согласен. Только кретины спасают безголовых дурочек от милиционеров в капитанских погонах. Помогают им выйти сухими из воды и не требуют ничего взамен!
– По-твоему, я должна пасть тебе в ножки за то, что ты ничего от меня не требовал?
– Хотя бы.
– Да случись что между нами, я, узнав, кто ты такой, стерла бы тебя в порошок!
– Так я и поверил.
– Помимо прочего, ты меня не интересуешь.
– Вот как?
– Да!
– А кто же тебя интересует?
– Кто? Мало ли на свете мужчин! Да, как это я забыла? У меня ведь есть муж. Даже два мужа!
– Один изменил тебе в подвале дачи сестры Скитальцева с ней же, а второй за взятку отказался от тебя! За какую-то вшивую работу и еще за такие же вшивые подачки!
– Я не верю, что все так просто. Наверняка вы его запугали!
– Поэтому ты его пожалела и при первой же возможности принялась стаскивать с него штаны!
– Я хотела увидеть шрам.
– Зачем это?
– Чтобы знать точно, что это Туманов, неужели не понятно? Не любоваться же я на него собиралась?
Шеф Шаталова между тем поднялся с диванчика и ухватил совершенно обалдевшего академика за локоть.
– Егор Бориславович, мне нужно сказать вам еще несколько слов наедине.
Он с трудом утащил упирающегося академика в смежную комнату. Я заметила это краем глаза, но мне в тот момент было не до них. Дверь с треском захлопнулась, и мы с Шаталовым остались один на один. Я поднялась на ноги первой, он следом за мной. Я вздернула подбородок, потому что проходимец был выше, а мне не хотелось, чтобы он задавил меня своим чисто физическим превосходством.
– Леша, значит? – голосом, полным затаенного ехидства, спросила я.
– Я стерплю, если ты иногда будешь называть меня Юрой.
– Это что же – искусно завуалированное предложение возобновить отношения?
– Мне кажется, мы их и не прерывали!
– Вот как?
– Только с сегодняшнего дня они будут строиться совсем на другой основе.
– А! Теперь на диванчике буду спать я!
– Фу, какая ты нетерпеливая! Я полагал, что ночевку мы обсудим немного позже.
– Так что же ты хотел сказать о наших новых взаимоотношениях?
– Они будут развиваться только в одном случае. Если ты дашь мне клятву, что никакой на свете Берингов, никакой на свете Туманов, а также ни испанцы, ни португальцы...
Мне не хотелось слушать, как он перечисляет мои жизненные ошибки. Поэтому я приподнялась на цыпочки и запечатала ему рот тем самым способом, который так хорошо знаком всякой нормальной женщине.
