ставить крест на их отношениях. В следующий раз она загадает более конкретное место, куда ее следует поцеловать. И он, этот следующий раз, обязательно будет. Жизнь налаживается!
Значит, Владику она нравится. Иначе с чего бы он напросился в провожатые? И так требовательно прижимал ее к себе? А целовать-то зачем стал? Безусловно, Настя ему нравится. Возможно, он бабник и сердцеед. Нет, бабник Настю ни за что бы не выпустил из своих рук без номера телефона. Впрочем, Владику это не требуется, раз он знает, где Настя работает. Это очень хорошо, что он знает. Интересно, кого он сегодня станет ждать на заднем крыльце?! Ее или Вишневскую?
До такой степени она не наивна, конечно же, он припрется за Риммой, раз ей обещал. Но Настя теперь знает, что он увлекся ею. Снова получается, что Владик бабник: встречается с одной, набивается в провожатые к другой. Мужская душа – потемки, которые только того и ждут, когда их осветит чистое женское чувство. А если в этих потемках вовсю властвует Римма? Настя решила больше не задавать самой себе безответных вопросов, а попытаться все разузнать у Вишневской.
Римма стояла у окна в коридоре и в дрожащих руках держала недокуренную сигарету. Настя напряглась, поняв, что сейчас на нее польются слезы и откровения личного характера, а характерец у Вишневской был еще тот. После откровений, досадуя на то, что не сдержалась и поплакалась в жилетку, Римма начнет Настю ненавидеть еще больше. Впрочем, больше уж некуда.
– Подлец, – простонала Вишневская, уставив туманный взор на коллегу. – Я ему отдала последнее, сделала из него человека, впустила в душу, в квартиру, в автомобиль… Какой он оказался подлец! Перепелкина, Настя, не связывайся с подлецами! Я тебя прошу, никогда не связывайся.
Настя осторожно приблизилась к Вишневской и поглядела в окно. Взгляд упирался в кирпичную стену многоэтажки. Получалось, что видеть ее с Владиком вместе Римма не могла, но тогда откуда она узнала, что Настя чуть не связалась с подлецом?
– А почему, собственно, подлец? – ей стало обидно за голубоглазого блондина. – Может быть, человек просто ошибся, поставил не на ту лошадь…
– И-го-го-го, – заржала Вишневская, безрезультатно пытаясь засунуть сигарету в рот, – го-го-воришь, ошибся?! Минер ошибается один раз в жизни! Мы все живем тут как на минном поле, потому не должны прощать ошибок ни себе, ни другим.
Настя в целях безопасности отступила на шаг и нахмурилась. Конечно, Вишневская перегибала палку, никакой Владик не подлец, просто он увлекающаяся натура. Нравилась Римма, теперь вот нравится она. Правда, про минное поле не совсем понятно. Но разве станешь спрашивать человека, находящегося в таком неадекватном состоянии? Если Римма к обеду не оклемается, то о минном поле придется спрашивать девчонок из ее окружения. Уж те-то должны знать, что к чему. Сидят нос к носу и всегда подслушивают чужие телефонные разговоры.
Вряд ли Владик ей звонил сегодня. Вчера между ними явно произошло что-то. После премьеры, после того, как он встретился с ней, с Настей. Получается, что Настя отбила Владика. Как-то нехорошо получается.
– Он тебе совершенно не подходит, – уверенно заявила Настя. – Тебе нужен другой мужчина.
– Как будто я этого не знаю, – всхлипнула Вишневская. – Только где его взять?!
Вопрос был риторическим. Если бы кто-то из особей женского пола написал бы подробный трактат на эту тему с алгоритмом действий, то, несомненно, получил бы Нобелевскую премию. Но Настя чувствовала свою вину и собиралась ее хоть чем-то загладить.
– Да вон, – она кивнула на начальственную дверь, у которой терпеливо дожидался представительный мужчина сомнительной наружности – полная противоположность гламурных мачо. – Стоит и косит в твою сторону пламенным взором. Сразу видно, что ты ему дико нравишься.
– Серь-ез-но? – заинтересовалась Вишневская, шмыгнула носом и затушила сигарету о подоконник. – Точно косит или это у него врожденное косоглазие? – прошептала она Насте.
– Точно, – подтвердила та и незаметно для Риммы подмигнула представительному мужчине. В другой бы раз она ни за что на это не решилась! Но сейчас все средства были хороши, чтобы успокоить расстроенную изменой кавалера фурию.
Мужчина поймал невинное подмигивание, подскочил на месте и ощетинился, приготовившись к отражению более действенных атак со стороны хищниц.
– Видишь, – кивнула в его сторону Настя, – аж подпрыгивает от нетерпения. Ждет, когда ты обратишь на него внимание. А ты переживаешь из-за недостойных тебя типов.
– Да, он меня не достоин, – еще раз всхлипнула Римма и растянула на покрасневшем лице улыбку. – Вы кого-то ждете? – направилась она к мужчине. Тот вжался в стену, вращая перепуганными глазами по сторонам в поиске поддержки. – Я тоже могу вам быть полезной. В некотором роде я заместитель, но если брать по существу, то, заметьте, лучше меня специалиста не найдете.
«А что, – подумала Настя, глядя на них, – очень даже симпатичная парочка. Совет им да любовь!»
– Очень приятно, – залепетал представительный мужчина, – как удачно я вас встретил, всю жизнь надеялся и вот встретил. С вашего разрешения, Голубцов! Ираклий Андросович…
И он засуетился вокруг Риммы. Настю удивила столь разительная перемена, но дожидаться продолжения беседы она не стала и побежала к себе. Мавр сделал свое дело, Мавр может удалиться. Или Дездемон, если брать современную версию знаменитой трагедии.
Трудовой день не обещал ничего нового, обычная рутинная работа с оформлением документов. Насте и раньше приходилось ею заниматься, торжественные регистрации в загсе проходили начиная с четверга. В обычные дни к оформлению документов подключались все незанятые сотрудники.
– Вот, – в кабинет, толкая впереди себя Голубцова, зашла Римма, – Анастасия Перепелкина, тоже неплохой специалист. Настя, Ираклия Андросовича интересуют некоторые цифры, которыми мы с ним охотно поделимся, не правда ли?
– Для докторской диссертации, – пробормотал тот и с восторгом уставился на Вишневскую, – за последние десять лет! Для большей достоверности данных приходится расширять пределы разумного.
– За сколько?! – изумилась Настя. Только этого ей не хватало, половина документов уже в архиве.
Вот и делай добро людям – они обязательно к тебе вернутся для того, чтобы напакостить.
– Анастасия, – напомнила Вишневская, – сегодня за начальника я, не забывай об этом. Помоги хорошему человеку. Поможем, Ираклий Андросович, чем сможем, – заверила она его, положила на стол Насти листок с требуемыми данными и чинно вышла, уведя Голубцова за собой.
Талант Риммы уводить мужчин был неподражаем. Они словно обкуренные цыплята устремлялись за ней по пятам, чуть ли не отдавливая эти пятки, в неописуемом блаженстве веруя, что ступили на ту стезю, о которой всю жизнь мечтали. Еще больший талант Риммы выражался в том, чтобы продержать их в этой благой уверенности необходимое число дней, месяцев и лет – как уж получится.
С Владиком, по всей видимости, не получилось. Где-то что-то оборвалось, и связь прекратилась. А ей, Насте, стоит ли с ним связываться? Она с тревогой поглядела в окно, на заднем крыльце никто не топтался. Впрочем, было еще рано. Но рано или поздно, наступит конец рабочего дня, и он придет. Римма сойдет с ума, увидев его с Настей. Нужно будет что-то придумать и уйти с работы пораньше. Или остаться и уйти с работы нагло, под руку с Владиком? Сколько можно чувствовать себя ущербной!
Пора бросать самопорицание, которое заранее программирует на неудачу. Маринка, а вместе с ней профессор (пусть он будет профессором, хоть Настя в наличии у него этого звания глубоко сомневается) правы. Пора улыбнуться судьбе для того, чтобы она раскрыла для Насти свои объятия и показала лучшую сторону жизни. До этого Настя наблюдала за ее тылами, привыкая постоянно себя недооценивать и уничижать. Ну, не совсем чтобы напрочь, а так, немного. Но если это немного продолжается по несколько раз на дню, а дни складываются в месяцы, месяцы в года…
Вишневская не такая, она полная Настина противоположность. Но Настя не станет молчать. Она скажет Римме, что та не права, если всегда хочет, чтобы ее считали правой. Минер ошибается один раз, но ошибается же. Вот и Римма в случае с Владиком ошиблась. Настя вздохнула и полезла в пыльные папки. И чего она так принялась сражаться за голубоглазого блондина? Как-то резко он стал ей дорог.
Это больше всего напоминает сражение не за блондина, а за себя саму. Что ж, и в этой борьбе тоже все средства хороши. Но от свежей ливерной колбасы она ни за что не откажется!
– Раз не откажешься от ливерки, – говорила ей Маринка по телефону, – то не все так плохо. Представь чашу весов, на одной находится колбаса, на другой голубоглазый блондин. Что ты выберешь?
