витаминами.
– И вообще, тебе дай волю, ты все повыбрасываешь, – закрыла тему мама. – Нет бы подумать, что в старости это пригодится, а старость у тебя будет одинокая и голодная, как у меня. Без детей, внуков и мужика в семье!
Галя печально уставилась на старые часы с кукушкой, веселеньким пятном зависшие на стене с давних времен. Она всегда смотрела на них, когда было особенно тяжело: блекло-желтый циферблат с резными стрелочками успокаивал. Часы купил папа на Новый год. За пару месяцев до того, как уйти от них навсегда. Галочка не винила его, иногда ловила себя на мысли, что если бы было куда уйти, она бы тоже ушла. Она уже однажды уходила, на период замужества, но вскоре пришлось вернуться. Теперь папа жил где-то в поселке за Уралом и изредка присылал открытки. У него была новая семья, новая жизнь. А у Галочки опять все было старое. Ее жизнь походила на старую игрушку, выцветшую от времени, с облупившейся краской: и выбросить жаль, и радости никакой.
– Максим – очаровательный мальчик, – давила мама. – У него большое будущее, он хочет поступать в университет, между прочим, на философский факультет.
– Поступать? – очнулась Галя. – А-а-а… сколько ему лет?
– Какая разница? – Светлана Николаевна выгнулась дугой, уперев руки в бока. Судя по агрессивному напору, с кавалером что-то было не так.
– Разница есть, – не сдалась Галя. – Если он только собирается поступать, то жених лет на пятнадцать, а то и больше меня моложе.
– И что? Подумаешь! А тебе кто нужен – старый хрыч или бабник средних лет? Так у нас уже такой был! Не умеешь выбирать – не берись! Дай умным людям сделать выбор за тебя, раз уж самой бог ума не дал!
– А кто за меня с ним спать будет? Тоже люди? – хмыкнула Галя.
– Свои половые проблемы решай сама. Давно пора перестать надеяться на маму в этих вопросах! – рявкнула Светлана Николаевна. – Ей все на блюдечке подносишь, а этой дурище каемочка не нравится!
Галя вернула на место отвисшую от изумления челюсть и робко уточнила:
– То есть ты приведешь мне мальчика? Абитуриента? Вчерашнего школьника? – Галочку стал разбирать совершенно неприличный смех.
– Не я приведу, а он сам придет. Но если ты продолжишь копаться, то скоро к тебе женихов начнут именно приводить или даже привозить на колясках: это будет твоя возрастная категория. Всякие беззубые инвалиды, ветераны Куликовской битвы и деды, которым нужна бесплатная нянька для внуков или грядкокопательница! Тебе уже тридцать пять лет! Тридцать пять! Ты хотя бы осознаешь эту цифру?!
Это было выкрикнуто с таким надрывом и подвыванием, что отдавало кликушеством. Но, несмотря на трагизм, который мама вкладывала в сочетание «тридцать пять», цифра не казалась столь трагичной, как хотелось Светлане Николаевне. Она была какой-то гладкой, округлой и аккуратной, как сама Галочка.
– Осознаю. Именно поэтому мне и не очень нравится идея познакомиться с недавним школьником. Это будет похоже на совращение малолетних…
– Да уж. – Светлана Николаевна презрительно поджала губы и окинула дочь таким взглядом, словно осматривала куриную тушку, планируемую под разделку. – Ты совратишь. Книжки почитай, совратительница, чтобы не осрамиться перед человеком. Как я потом Тате в глаза посмотрю?
Ее явно уносило не в ту степь. Галя нервно сглотнула и осторожно поинтересовалась:
– Я не совсем поняла, ты что, уже все решила за меня? Позволь тебе напомнить, что я совершеннолетняя, так что сама разберусь.
– Да я раньше на кладбище перееду, чем ты в чем-то там разберешься! В общем, мы уже все решили!
– В смысле, мы с тобой? Мы посоветовались и ты решила? – Галя даже взмокла от ужаса. Ей надо было срочно отбиться от предстоящего визита, грозящего перерасти в нечто чудовищное.
– Не мы с тобой, а мы с Татой. И Максимом.
– То есть я в круглом столе не участвую? Рылом не вышла с умными людьми совещаться? Давай я не стану застолье вам портить, раз вы все решили. Зачем вам такая дура?
Голос у Гали звенел от гнева и страха. Это был один из малочисленных бунтов, на которые она отваживалась за годы совместного проживания с мамой.
– Хватит тут шуметь, – сбавила тон Светлана Николаевна. – Хороший мальчик. Прежде чем отказываться, сначала посмотри.
– Не хочу!
– Галя!
– Ладно, только посмотрю.
К жалобам подруги Наташа отнеслась с нескрываемой завистью.
– Ты представляешь, какой вариант? Проверить свои силы на молоденьком – это эх!
После мечтательного «эх!» Скачкова подозрительно затихла на другом конце провода, но Галя не дала ей впасть в детство, сурово вырвав Наташку из сладких грез о чужом госте:
– Нечего мне тут секс по телефону устраивать. Ты понимаешь, что я его почти в два раза старше?
– Ну и что? Проблема не в нем и не в его возрасте, а в тебе! – воскликнула Наташа. – Тебе с ним детей крестить? Не надо шарахаться от мужиков, которые сами идут в руки. Это не твой случай. Бери, пока дают, а там и выбросить недолго.
– Я людьми не разбрасываюсь! – гордо возвестила Галя.
– Ах, скажите какие мы порядочные. Запомните, мадемуазель Еремеева: в этой жизни либо ты, либо тебя! Без вариантов.
– Наташа, не проецируй свой негативный опыт на окружающих.
– А тебе не следует пугать окружающих умными словами и делать вид, будто располагаешь позитивным опытом. Или я что-то в твоей кривой линии судьбы упустила?
– Не издевайся, – буркнула Галя. – Я с тобой как с человеком, а тебе все шуточки. Что я с таким сопляком буду делать?
– Ты, дядя Федор, неправильно бутерброд ешь, – засмеялась Наташка. – Молодой – не старый, сам все сделает.
– Тьфу на тебя. Кто о чем, а вшивый о бане. В моем возрасте только престарелую невесту изображать. Мне перед мальчиком неудобно. Ты вообрази это застолье: моя маман, Тата, юноша и я вся в румянце.
– Да, прими мои соболезнования. Такая компашка действует на зарождающееся чувство, как пестицид на колокольчики: выжженная целина вместо райских кущ гарантирована, – печально протянула Наташа.
– Мне не нужно чувство, мне надо пережить этот вечер и никогда больше не видеть Максима. Но все должно пройти так, чтобы у мамы потом не возникло ко мне претензий.
– Исключено. Твою маму устроит только зять. Если мальчик больше не вернется, ты будешь кругом виновата. В общем, выбирай: либо парень, либо мама.
– Можно подумать, у меня есть выбор. Лучше сразу повеситься!
– Слушай, я тут подумала: как жизнь людей меняет! Раньше Светлана Николаевна, помнится, мужиков на дух не переносила, Женька с ней натерпелся, когда за тобой ухаживал, – хихикнула Скачкова. – Кто бы мог подумать, что она сама теперь будет к себе зятьев заманивать. Ладно, не кисни, посмотри на этого Макса, а потом решишь по ходу пьесы.
– Не на что там смотреть, – махнула рукой Галина. – Ни мне, ни ему. Только время потеряем.
Как оказалось, смотреть было на что.
Тата, давняя мамина подруга-соперница, была высокой худой старухой, молодящейся из последних сил и орущей, как глухая тетеря. Голос у Таты был невиданной мощи и редкой стервозности. Ее речь ввинчивалась в мозг, вызывая тягостные ощущения в висках и бурные процессы в желчном пузыре. Сколько Галочка себя помнила, мама с Татой всегда в чем-то соревновались: у кого моднее платье, у кого умнее дочка, у кого больше зарплата…
Фортуна с удовольствием раскачивала двух заклятых подруг, рассадив их на разные чаши весов. Сначала от Таты ушел муж, потом от Светланы, вскоре Татина дочь Лена поступила на престижный юридический факультет университета, а Галочка на немодный факультет дошкольного образования. Лену
