– Но вы забрали самолеты?
– Видите ли, Анечка, с точки зрения авиакомпании самолет – это то, что летает и перевозит груз. Или пассажиров. А с точки зрения юристов, самолет – это то, на чем имеется бортовой номер, номер двигателя, ну и еще парочка цифр. Собинов взял отданные в залог самолеты и содрал с них все, что можно. Все запчасти. От двигателей до стоек шасси. То, что осталось, он поставил к стеночке и сказал: «забирайте». По моим прикидкам, только ремонт Ила обошелся бы нам в восемь миллионов долларов. Я обратился в суд и проиграл: в договоре указан бортномер такой-то? – Да. – Бортномер такой-то вам отдают? – Да. – Чего вы еще хотите? Формально суд я проиграл, неформально мне обращаться… не хотелось. Знаете, тягаться с человеком, за которым стоит Стас, себе дороже. Так что Собинов полетал из нашего аэропорта полгодика, а на сэкономленные деньги купил себе, говорят, яхту.
– Кто такой Стас? – спросила Аня.
– А вы еще не встречались?
– Нет, – быстро произнесла она.
– И не советую. Лучше езжайте в свою Англию и получите там очередную степень. Вы ведь, наверное, отличница?
– Кто такой Стас? – спросила Аня. – Вам… угрожали? После арбитража?
– Нет, – ответил Каменецкий, – мне не угрожали. Когда собираются стрелять, никогда не угрожают. У вашего отца убили двух партнеров, и, насколько я знаю, им никто перед этим не угрожал.
Аня помолчала.
– Бизнес моего отца купила компания SkyGate. Кто это такие?
– Это один из его главных конкурентов. Фактический владелец аэропорта «Елизарово». Создана с нуля. Раньше была грузовая компания, теперь вот – и пассажирская.
– Большая?
– С этой покупкой она станет второй по величине в России. После «Аэрофлота». Владельца компании зовут Василий Никитин. Ему тридцать четыре года, из них полтора он провел в федеральном розыске.
– За что?
– Почему бы вам не спросить это у самого Никитина? Могу подсказать телефон.
Аня встала.
– Подскажите адрес.
Аэропорт «Елизарово» находился с другой стороны Москвы и сверкал металлом и стеклом. После замызганного «Международного» он напоминал кусочек Heathrow, переведенный на русский язык.
Аня стояла в приемной Василия Никитина. Сквозь огромное, во всю стену окно, был виден Ту-204. Вокруг белоснежного самолета суетились механики в рыжем. Они были как муравьи вокруг куска сахара. Небо над аэропортом было глубоким и синим.
– Анна Семеновна? Мои соболезнования. Я – Никитин.
Аня обернулась.
Василий Никитин был молод, а выглядел еще моложе. У него были голубые легированные глаза и стальное рукопожатие. На нем был мягкий серый свитер и рыжая куртка в крапинках дождя.
Никитин распахнул перед Аней дверь кабинета, и проворно вбежавшая за ними секретарша положила Никитину на стол несколько бумаг. Никитин проглядел их, вынул из кармана платиновую ручку, поставил подпись.
– Уволить, – сказал Никитин, – никаких «по собственному желанию».
Секретарша кивнула и ушла. Аня вопросительно подняла брови.
– Топливо, – пояснил Никитин, – воруют.
– Что – топливо?
– Пилоты воруют топливо. Сливают излишки после заправки, разницу пилят с заправщиком. А потом орут: «Мне на второй круг нельзя, у меня топлива нет». Везде воруют. Кроме этого аэропорта.
– А у вас почему не воруют?
– Потому что я за это увольняю заправщиков. На месте.
Никитин улыбнулся неожиданной мальчишеской улыбкой, нажал на громкую связь и спросил:
– Чаю? Кофе?
Выслушал ответ и распорядился:
– Два кофе.
Аня осторожно уселась в кожаное кресло напротив Никитина.
– Этот Ту-204, – спросила Аня, – это был моего отца?
– Да, – сказала Никитин, – «двести четвертые» вообще были только у вашего отца. Больше ни у кого их не было. У «Внучки» есть две штуки, но они не летают.
– Вы купили весь бизнес отца?
– Ну, не совсем так, Анна Семеновна. Бизнес вашего отца был кидать поставщиков и не платить по долгам. Вот долги я ему оставил. А все остальное – да, купил.
