задачу поимки преступников. По ту сторону решетки, как и ночью, спокойно прохаживались от одного фонарного столба к другому два полицейских. Они не обратили внимание на него и, по-видимому, были вообще равнодушны к тому, что происходило или могло происходить в отеле.
«Вот в чем моя главная ошибка, — подумал Перенна, — нельзя возлагать важную миссию на людей, которые и не подозревают о том, что она важна».
Внимательно все осматривая, он увидел на гравии следы, хотя и недостаточно отчетливые, чтобы можно было установить форму башмаков, но во всяком случае и этого было достаточно для того, чтобы подтвердить предположения Перенна, что бандиты воспользовались именно этим путем.
Еще несколько шагов, и дон Луис нагнулся с радостным восклицанием: у края дорожки, под пышным кустом рододендрона, он увидел что-то красное. Четвертое яблоко, на отсутствие которого в вазе он только что обратил внимание. Он осмотрел яблоко.
— А! — вздрогнул он, — возможно ли?
Он не хотел верить своим глазам. Тот, кто взял яблоко из вазы, надкусил его, бросил, так как оно оказалось слишком кислым, и на яблоке остался отпечаток зубов!
— Возможно ли! Что один из них допустил подобную оплошность! Он, вероятно, выронил яблоко случайно и не сумел его найти в темноте.
Дон Луис тщательно искал объяснения. Но факт был налицо: два ряда зубов полукругом прорвали тонкую кожицу и дальше на белой мякоти оставили определенный правильный след. Шесть зубов вверху, нижние сливались.
— Зубы тигра, — шептал Перенна, не отводя глаз от яблока. — Зубы тигра! Те же, что отметили плитку шоколада Веро?
Какое совпадение! Случайно ли? Не следует ли предположить, что тут одно и то же лицо?
Он колебался несколько секунд. Сохранить ли это вещественное доказательство только для себя, для того частного следствия, которое он решил вести? Или предоставить правосудию самому использовать его? Но при прикосновении к этому яблоку в нем поднималось чувство какого-то физического отвращения и он отбросил его в сторону, повторяя про себя:
— Зубы тигра! Зубы тигра!
Вернувшись в кабинет, дон Луис запер двери в сад, положил ключи на стол и обратился к Мазеру.
— Ты говорил с префектом?
— Да.
— Он приедет сюда?
— Да.
— Он не велел тебе звонить комиссару в участок?
— Нет.
— Значит, сам позвонит. Да, что это с тобой? Клещами надо слова вытаскивать? И как странно ты смотришь на меня. В чем дело? Ошарашила тебя эта история? Да, брат! И префекту несладко. Тем более, что он немного легкомысленно доверился мне, и теперь у него потребуют объяснения, причем я здесь? Кстати, надо, чтобы ты всю ответственность за то, что мы делали, взял на себя. Тебе же лучше. И не вздумай сознаваться, что ты засыпал хотя бы на одну секунду. А мне лучше уйти. Если я понадоблюсь префекту, пусть позвонит, я буду у себя — площадь Пале-Бурбона. А присутствовать при следствии мне не подобает.
Он направился к дверям.
— Одну минутку, — воскликнул Мазеру и преградил ему дорогу. — Одну минуту! Я не согласен с вами. Я считаю, что вы должны дождаться префекта.
— А какое мне дело, что ты считаешь?
— Может и никакого, только вы не пройдете.
— Да ты что болен, Александр?
— Послушайте, патрон, — размяк вдруг Мазеру. — Умоляю вас. Ну что удивительного, если префект хочет повидать вас?
— А, так это префект хочет! Ну, скажешь ему, что я у него на службе не состою. И хоть бы сам Наполеон пытался преградить мне путь… Довольно, однако, проваливай.
— Вы не пройдете.
— Александр, сосчитай до десяти…
— Хоть до ста, но вы не пройдете…
— А-а! Черт! Надоело!
Он схватил Мазеру за плечи, отбросил его к дивану и открыл дверь.
— Стойте или я буду стрелять!
Мазеру стоял с револьвером в руке с неумолимым выражением лица.
Дон Луис остановился пораженный. Наведенное дуло револьвера не производило на него никакого впечатления. Но каким образом Мазеру, его давнишний сообщник, его горячий последователь, его преданный слуга, рискнул на подобные вещи?
Он подошел к нему и мягко коснулся вытянутой руки.
— Префект приказал, да?
— Да, — прошептал сконфуженный бригадир.
— Задержать меня до его приезда?
— Да.
— И, если попытаюсь уйти, применить все средства, вплоть до пули в лоб?
— Да.
Перенна подумал немного, потом спросил серьезно:
— И ты бы выстрелил, Мазеру?
— Да, патрон.
Перенна посмотрел на него без гнева, ласково, ему нравилось, что прежний его сообщник настолько воодушевлен чувством долга и так покорен дисциплине. Даже его восхищение прежним господином, его почти животная привязанность к нему отошли на второй план.
— Я не сержусь, Мазеру. Даже хвалю тебя. Но объясни мне, почему префект…
Бригадир молчал, но глаза у него были такие печальные, что дон Луис вдруг понял.
— Нет! — воскликнул он. — Нет! Это нелепо. Неужели ему в голову пришла такая мысль? И ты, Мазеру, мог подумать?
— О, я, патрон, верю вам так же, как самому себе! Вы не убивали… Но бывают положения… стечение обстоятельств…
Дон Луис задумался.
— Да, ты прав… Стечение обстоятельств. Как это я не подумал: мои отношения с Космо Морнингтоном, приезд в Париж к самому дню оглашения завещания, настойчивое желание провести ночь здесь, самый факт, что со смертью обоих Фовилей миллионы, вероятно, достанутся мне… Да, он тысячу раз прав, господин префект… Мне крышка…
— Что вы, патрон?
— Не мне, как Арсену Люпену, с этой стороны я неуязвим, — а мне, как дону Луису Перенна, честному человеку, наследнику Морнингтона и прочее. Но до чего глупо, кто же найдет убийцу, если меня упрячут в тюрьму?
Перед домом остановился автомобиль, другой.
— Они. Есть одно средство: не говори, что ты спал, Александр.
— Невозможно, патрон.
— Трижды идиот, — проворчал дон Луис. — Можно на всю жизнь получить отвращение к честности, побывав с тобой. Так как же быть?
— Найдите преступника, патрон, иначе дело ваше плохо. Несомненно.
Два полицейских преградили ему путь.
— Не приказано выпускать.
— Не везет мне, — рассмеялся Перенна, — всю ночь просидел здесь и смертельно хочу есть.
Один из полицейских подозвал Сильвестра и сказал ему несколько слов. Тот исчез и тотчас вернулся с
