— Я не совсем понимаю, каких результатов вы ждете, комиссар.
— Пол, возраст, причина смерти.
— О возрасте я вам и так могу сказать: приблизительно лет двадцать. Сомневаюсь, что результаты судебно-медицинской экспертизы смогли бы опровергнуть мое мнение и я смог бы что-нибудь добавить по этому вопросу. Судя по длине костей, пол, по всей вероятности, мужской. И я полагаю, что причиной смерти был все-таки выстрел в голову.
— А вы сможете это доказать?
— Это будет зависеть от того, что мне удастся найти.
— В каком состоянии было тело, когда его нашли?
— Вы хотите знать, что от него осталось?
— Да.
— Достаточно для того, чтобы взять образцы тканей и крови. Большая часть ткани отсутствует — съедена, как я вам уже сказал. Но некоторые наиболее крупные кости и связки, особенно на бедрах и голенях, неплохо сохранились.
— Когда вы сможете сообщить мне о результатах судмедэкспертизы, Dottore?
— А чем вызвана такая спешка, комиссар? В конце концов, труп пролежал в земле больше года.
— Я беспокоюсь о его семье, Dottore. О семье, а не о деталях расследования.
— Вы имеете в виду кольцо?
— Да. Если речь идет о пропавшем Лоренцони, полагаю, им нужно сообщить об этом как можно быстрее.
— Комиссар, не думаю, что на данный момент я имею право утверждать, что это именно он. Я вам уже сообщил обо всем, что мне удалось выяснить. Пока у меня не будет стоматологической медицинской карты пропавшего, я не смогу сказать ничего определенного, кроме пола, возраста, причины смерти и как давно она наступила.
— А как вы сами считаете?
— Сколько лет прошло с тех пор, как он пропал?
— Около двух.
За этими словами последовала долгая пауза.
— Тогда это возможно. Исходя из того, что я видел… Но мне все-таки необходима эта карта, чтобы окончательно в этом убедиться.
— Я свяжусь с семьей и попрошу у них все, чем они располагают. Как только я получу эти данные, я отправлю их вам по факсу.
— Очень вам благодарен, комиссар. Честно говоря, мне никогда не нравилось разговаривать с семьями.
Честно говоря, Брунетти не представлял себе, кому в данной ситуации это может понравиться. Но он предпочел не сообщать об этом доктору, сказав только, что позвонит ему вечером, чтобы выяснить, подтвердила ли судмедэкспертиза его предположения.
Положив трубку, Брунетти повернулся к Вьянелло:
— Ну, все слышал?
— Достаточно. Если вы хотите известить семью, я сейчас же позвоню в Беллуно и узнаю, не удалось ли обнаружить пулю. Если нет, скажу, чтобы они отправлялись на поле и продолжали поиски, пока не найдут ее.
Расценив кивок Брунетти как благодарность и согласие, Вьянелло покинул кабинет. Когда он ушел, Брунетти вытащил из нижнего ящика своего стола толстую телефонную книгу и принялся листать ее в поисках буквы «Л». Он нашел сразу трех Лоренцони, проживающих по одному и тому же адресу, на площади Сан-Марко: «Лудовико, адвокат», «Маурицио, инженер» и «Корнелия», без указания профессии.
Он уже собрался позвонить, но, вместо того чтобы поднять трубку, встал из-за стола и отправился вниз, к синьорине Элеттре.
Когда он вошел в приемную своего начальника, вице-квесторе [4] Джузеппе Патты, его секретарша, Элеттра Дзорци, разговаривала по телефону. Увидев Брунетти, она улыбнулась и подняла кверху палец с пунцовым, гладко отполированным ногтем, дав ему знак, что заканчивает разговор. Брунетти подошел к столу. Рассеянно слушая ее болтовню, он одновременно просматривал заголовки в газете, лежащей на столе. Он уже привык читать вверх ногами: этот навык не раз выручал его в трудной ситуации. «L'Esule di Hammamet», [5] гласила передовица, и Брунетти задумался, почему бывших политических деятелей, сбежавших из страны, чтобы избежать ареста, упорно называют не беглецами, а изгнанниками.
— Ладно, увидимся в восемь, — проворковала синьорина Элеттра и, прежде чем положить трубку, нежно пропела: — Чао, дорогой.
Чье сердце затрепетало от звуков этого чарующего бархатного голоса? Кто, скажите на милость, сегодня вечером удостоится чести таять под взглядом ее пленительных черных глаз?
— Новое увлечение? — спросил Брунетти (только задним числом сообразив, насколько бестактным, должно быть, прозвучал его вопрос).
Но даже если это и была бестактность, синьорина Элеттра не обратила на нее никакого внимания.
— Magari, [6] — с досадой проговорила она, — если бы… Это мой страховой агент. Я встречаюсь с ним раз в год: он покупает мне бокал вина, а я отдаю ему месячную зарплату.
И, хотя Брунетти уже привык к своеобразным оборотам ее речи, он удивленно осведомился:
— Неужели месячную?
— Ну… — она слегка замялась. — Почти.
— А вы позволите поинтересоваться, что именно вы сочли нужным застраховать?
— Разумеется, не собственную жизнь, — ответила она со смешком, и Брунетти, осознав наконец, что именно он имел в виду, задав этот вопрос, поспешил добавить, что никакая компенсация не в состоянии будет возместить ТАКУЮ потерю.
— …Квартиру вместе с вещами, машину… плюс еще медицинская страховка. Я оформила ее три года назад.
— А ваша сестра об этом знает? — спросил он, размышляя о том, как медицинский работник из государственной системы здравоохранения отнесется к тому, что ее сестра платит немалые деньги, чтобы не пользоваться услугами этой самой системы.
— Как вы думаете, кто настоял на том, чтобы я оформила эту страховку?
— Но почему?
— Должно быть, потому, что она много времени проводит в больницах. Ей известно, что там у них делается. — Элеттра помолчала минутку, а затем добавила: — Хотя судя по тому, что она рассказывает, у них там ничего не делается. На прошлой неделе случилось вот что: одна из ее пациенток лежала в палате, а с ней вместе еще шесть женщин. Так вот, их не кормили целых два дня! А самое главное, никто так и не объяснил почему!
— И что дальше?
— К счастью, четырех пациенток в палате навещали родственники, так что они делили гостинцы на шестерых. Если б не это, они бы умерли с голоду.
Голос Элеттры задрожал; но она продолжала:
— Хочешь, чтобы тебе поменяли простыни, плати. Или пользуйся судном. Если оно у тебя есть, разумеется. Барбара сыта по горло всеми этими безобразиями, так что она сама посоветовала мне ложиться в частную клинику, если со мной что-нибудь случится.
— …Не знал, что у вас есть машина, — заметил Брунетти, удивляясь про себя, как кто-либо, живущий и работающий в городе, может позволить себе такую роскошь. Ни у него, ни у его супруги никогда не было собственного автомобиля; оба умели водить, хотя из рук вон плохо.
— Я держу ее у двоюродного брата в Местре. Он пользуется ею в течение недели, а я беру ее на выходные, если хочу куда-нибудь поехать.
— А квартира? — продолжал Брунетти.
