— Лучше бы я этого не знал, — сказал он. — Трудно нести в себе такие мысли о Шаммат. Одно то, что привыкаешь быть настороже каждую минуту дня и ночи, достаточно плохо, не говоря уж о необходимости помнить, что животное… что животное…
— Ну же, Инсент, договаривай. — И наступило долгое молчание.
Мы уже были около дома Ормарина, когда Инсент наконец сказал:
— Я был его добычей животного. Чем я сам стал в результате?
Вы уже поняли, что Инсент стал именно таким, как я надеялся; полученные им уроки — и тут, на Волиене, и на планетах Волиена, — позволили нам сделать этого парня таким, чтобы он соответствовал нашим планам на будущее. Инсент еще пока слаб, и очень; он легко раним, эмоционально неустойчив, вряд ли сможет решительно противостоять тому, во что его попытается втянуть Кролгул. Но он больше никогда не будет корчиться в экстазе, наслаждаясь страданием, никогда больше не станет жертвой красноречия. И я могу сообщить, что все наши агенты удачно прошли через это испытание, окрепли и закалились, и теперь могут брать на себя побольше ответственности.
Но я еще должен подать вам рапорт о положении дел на самой Волиендесте.
Сириус, когда он еще функционировал как империя, вынашивал разные планы относительно своих членов. ВЭ 70 и ВЭ 71 были предназначены для снабжения Сириуса армиями, нужными ему для вторжения на Волиенадну, а впоследствии для завоевания окраин Галактики. Этим планетам, конечно, в будущем предстоят победы, но действовать им придется на свой страх и риск. Судьба Волиенадны следующая: ей предназначено оставаться оккупированной планетой бесконечно, для обеспечения поставок минералов. Сириус не ожидал, что Волиен будет особенно сопротивляться вторжению и оккупации, потому что там имелось большое количество его агентов, да и население в целом значительно ослабло, восхищаясь Сирианской Моралью. Впрочем, Сириус мало думал о народе Волиена, считая его окончательно развращенным и ослабленным легкой жизнью.
Волиендеста — вот где Сириус сосредоточил свои основные усилия. Здесь предполагалось основать Генеральный Штаб для управления планетами, которые были когда-то «Волиенами», и для расширения своей империи.
По всей этой планете они понастроили шоссе, базы, целые города, которые должны были стать сирианскими. Повсюду готовы лагеря и поселки, в которых влачат жалкое существование рабы — строители этих дорог, баз, городов. Их привезли с самых разных планет, находящихся на различных стадиях развития, но за время совместных страданий рабы установили между собой контакты, игнорируя свои различия в развитии, чтобы вместе разработать планы своего освобождения, восстаний и революций — против Сириуса. Но Сириус еще не переселился на эту планету.
Вся Волиендеста охвачена ожиданием вторжения со стороны Сириуса. Здесь полно беженцев с Волиена, которые занимают города и базы, изначально запланированные для сириан.
Иными словами, в противоположность ВЭ 70 и ВЭ 71 (Мейкен и Словин), в противоположность Волиенадне, эта планета, так же как Волиен — хотя они богаче Волиена — битком набита всевозможными расами, типами, родами, нациями, классами, народностями, племенами, кланами, сектами, кастами, разновидностями и даже видами; всех их объединяет
На Сириусе, планете-метрополии, существующие фракции при любой возможности затевают войны. Они сражаются друг с другом на улицах, они бесконечно спорят в залах заседаний, парламентах и секретных комнатах, они плетут интриги, переходят из одного лагеря в другой, обещают вечное братство, убивают противников. Сомневающиеся, бесспорно, стоят у власти, если смотреть с формальной, правовой точки зрения, но носители «Морали» просто издают приказы и команды, в зависимости от того, что в данный конкретный момент взбрело в голову политическим лидерам и командирам армии. Сирианская империя распадается. Одна далеко расположенная планета Империи получила приказ напасть на другую, которая восстала, но не успели они выполнить этот приказ, как тут же приходит другой. Планеты просто заявляют о своем выходе из состава Империи, о своей независимости. В пределах каждой планеты идет война, физическая или словесная, — это прежняя администрация, которая руководствовалась приказами Сириуса, воюет с новыми правителями, которые презирают прежних как трусов и марионеток. Планета объявляет о своей независимости, причем у власти стоит правительство, которое может быть сброшено завтра, но планета по-прежнему остается независимой, хотя цели у всех политиков самые разные: одни лидеры хотят вторгнуться к более богатому соседу, а другие — предложить ему сотрудничество. Сейчас возникло столько же новых альянсов между планетами, только что освободившихся от бремени Сириуса, сколько происходит вторжений, столько же заключается договоров, сколько и предъявляется ультиматумов — Сириус мертв, подчиняйтесь нам! — и при этом все постоянно сражаются и воюют. Перемена — закон времени: все движется, все изменяется, куда ни взглянешь. И повсюду суется Шаммат из злобной Империи Путтиоры. Она идет на все, подстрекая других на раздоры, конфликты и войны, питаясь утечками энергии распада.
Известно, что несколько раз Волиендесте грозило неизбежное вторжение разных планет.
Ормарину, наконец, отдали должное. Востребованы все его многосторонние достоинства… Он сам очень доволен. С одной стороны, сам ход событий исцелил этого человека, разрешив его вечные душевные противоречия, которые всегда его мучили. Теперь Ормарин выступает от лица миллионов рабов, его зовут на все секретные сборища, он объединяет беженцев с Волиена, участвуя в их планах пережить оккупацию и организовать сопротивление, он повсюду… и Ормарина, увы, не оказалось на месте, когда мы с Инсентом прибыли в его штаб.
Мы решили поехать в Специальный Госпиталь, специализирующийся на болезнях, вызванных Риторикой, и посетить там Грайса, проходящего лечение в отделении Риторической Логики. Признаюсь, я волновался за Инсента, я так ему и сказал. Он был полон веры в себя и даже настаивал на том, чтобы его немедленно отвели в отделение Основной Риторики, и мы через наблюдательное стекло посмотрели на нескольких страдальцев, бившихся в лапах тех же страшных симптомов, которые были присущи ему самому так недавно. В основном это были беженцы с Волиена, человек двадцать юношей и девушек, в самой разной одежде, которая сильно смахивала на униформу. Они сбились в тесную кучу на полу, раскачивались взад- вперед и распевали похоронную песнь или поминальную, в общем, самого унылого рода, в которой есть такие слова:
Впервые эта поминальная песня зародилась несколько В-тысячелетий назад на Волиене, в то время, когда он был колонией Волиенадны, смысл ее — выражение безнадежности жизни рабов.
— Странное дело, — сказал я Инсенту, — понадобились
Он молчал, всем своим существом выражая определенные — слишком ему знакомые чувства.
Бедные страдальцы, все еще переживая тот момент, когда их дилетантская оборона была сметена вторжением мотцанцев, произносили нараспев:
Инсент заплакал и трагически вопросил:
— Видели ли вы, Клорати, что-нибудь более
