Но за окном мелькали лишь заснеженные поля да бесчисленные деревни. Постепенно они подступали всё ближе к Тракту, делались всё больше и грязнее и уже не так походили на новогодние картинки. Наконец на горизонте вырисовался призрачный силуэт города Ландона, удивительный и прекрасный, как старинное полотно.
Бывала ли Артия здесь раньше? Она не была в этом уверена. Из всех ангелийских городов ей полагалось лучше всего знать Портовое Устье, расположенное в сотне миль к юго-западу, потому что этот порт стоял на берегу Свободного Ангелийского пролива и к нему причаливали тысячи океанских кораблей — многие из которых втайне были пиратскими.
Артия выглянула из окна дилижанса. Остальные пассажиры (желтый пес в том числе) тоже прилипли к окнам. Перед ними проплыл позолоченный, словно половинка спелого апельсина, купол собора святого Павлуса, на котором всё еще высился шпиль, ажурные опоры Ландонского моста, красно-белая громада Ландонского Тауэра (где, как говорили, хранились сокровища королей, а также держали львов), высокие Ворота Черного Монаха, замусоренный Смутфилдский рынок и болотистый Ширдич.
Дилижанс закончил свой путь под большими часами на Сент-Черити-Кросс, возле набережной Темиса. Кучер был доволен собой — полдень миновал всего пять минут назад.
Пассажиры вышли, за ними последовал и пес. Виляя хвостом, он в гордом одиночестве удалился вниз по улице.
Артия стояла на набережной, посреди густого водоворота карет и наемных экипажей, то и дело окатывавших ее грязными брызгами. В нескольких метрах у нее под ногами плескались синевато-свинцовые воды Темиса. Среди больших и малых лодок плавали толстенные серые льдины, на берегах громоздились огромные гранитные памятники и статуи.
— «Кофейная таверна»? — подозрительно покосился на Артию прохожий, у которого она спросила дорогу. — Старая вшивая дыра! Постели что пироги, пироги что постели — повсюду полно блох. Это в Вест- Энде. Спросишь Рэмбел-лейн.
Артия зашагала по булыжной мостовой Стрэнда на запад.
У нее за спиной торжественно зазвонили колокола святого Мартина-на-полях, высившегося среди заснеженных лугов. Почти над всеми башнями и крышами города — красными, белыми, зелеными, синими, желтыми — развевался Республиканский Джек — флаг Свободной Ангелии.
Впрочем, Артия любовалась Ландоном только вполглаза. Удивительный город, веселый и шумный. Но у нее были дела поважнее.
За открытыми дверями «Кофейной таверны» посетителей встречала коричневатая пелена кофейных ароматов и табачного дыма.
На покосившейся вывеске над дверью был изображен мешок кофейных зерен.
Желтый пес стоял под вывеской и азартно облаивал порог.
Завидев Артию, пес завилял хвостом и бросился прямиком в таверну. Смутные фигуры на его пути расступались, беззлобно поругиваясь, а он тем временем забрался в самый дальний и коричневый угол, над которым тускло поблескивало давно не мытое окно. Его появление было встречено громкими приветственными криками.
— Свин! Свинтус!
Артия замерла, прислушиваясь. Этот голос был ей знаком!
— Глядите, это же старина Свин, самый чистый пес в Ангелии!
— Где тебя носило, бродяга?
— Ты же знаешь Свинтуса. Он куда только не забредет…
— Уолт, передай-ка кофе. Надо угостить песика.
Артия медленно направилась к угловому столу. Любители кофе неохотно уступали ей дорогу. Мимо, выплыв из мрака и в нём же растворившись, прошествовала служанка, ухитряющаяся нести сразу десять дымящихся кружек. Посетители, разогретые кофеином, громко галдели; время от времени неведомо откуда доносились взрывы смеха и обрывки хриплых песен, но слова тут же тонули в кружках. Народ веселился вовсю.
Артия остановилась возле длинного стола.
Вокруг стола сидели
Соленый Уолтер, превратившийся в статного восемнадцатилетнего юношу: его огненно-рыжие волосы чуть ли не светились в темноте, Соленый Питер, двадцатилетний крепыш, отменный пушкарь. И Дирк, и Вускери, и угольно-черный Эбад Вумс, второй помощник, и Эйри О'Ши, третий помощник.
Ее глаза привыкли к темноте. Теперь она хорошо видела их всех. Но ни один из них еще не заметил ее.
Артия не могла вымолвить ни слова. Сердце медленно и тяжко колотилось в груди.
Они были одеты в пиратские костюмы, точь-в-точь как она их запомнила. Белые рубахи с обтрепанной вышивкой и рваными кружевами, разноцветные камзолы с золотыми кистями и галунами. Высокие черные сапоги, широкие пояса с ножами, патронташи крест-накрест, пистолеты за поясом. Кремневые ружья у стены, кортики на боку. Треуголки с перьями, драгоценные камни, серьги из монет, блестящие побрякушки…
— Этот пес больше соскучился по кофе, чем по тебе, Эбад. Гляди, всю миску вылакал. — Эйри обернулся, чтобы повторить заказ, и тут заметил у себя за спиной человеческую фигуру.
— Собака приехала аж из Роугемптона. Еще бы ей не хотелось пить, — произнесла Артия чистым, спокойным голосом, пытаясь унять разбушевавшееся сердце.
— Матерь божья!
— Разрази меня гром!
Пираты повскакивали со стульев, едва не выпрыгнув из собственных щегольских нарядов.
Шесть человек выстроились полукругом вокруг стола, глядя на Артию. По одному на каждый год, проведенный в Ангельской Академии.
Никто не проронил ни слова.
По таверне прокатилась залихватская песня:
Пей крепкий кофе в жару и в мороз —
И не обвалится Ландонский мост!
— Бом-брам-стеньга! — едва слышно прошептал Эбад. —
Артия молчала.
Зато заговорил Эйри:
— Какая же это Молли? Этого не может быть!
— Верно, — согласилась Артия. — Не может. Я Моллина дочь.
С окутанных дымом балок под потолком метнулось что-то пестрое, похожее на разлохматившуюся швабру, и уселось Артии на плечо. Артия не испугалась. Она знала, кто это. Повернув голову, девушка заглянула в жемчужно-серые глаза любимого Моллиного попугая, Планкветта.
— Восемь монет, — сказал попугай. — Попка хочет доллар.
— Молодчина, — сказала Артия. В глазах у нее защипало. Она моргнула. Вот и всё!
Но тут залаял Свин, и попугай, вспорхнув с Артииного плеча, спикировал на собаку, целясь клювом ей в голову.
Во все стороны полетели перья и шерсть. Кофейные кружки посыпались со стола и разбились вдребезги.
— Петушиный бой! — завопила одурманенная кофе толпа и ринулась к столу делать ставки. — Вот тот желтый петух, смотри-ка…
— А я на зеленого…
— Это всё вы, хулиганье неблагодарное… — владелец таверны явно не был в восторге от происходящего.
— А ну, не трожь нас, — пропел Соленый Уолтер, отплясывая вокруг стола среди разбитых кружек и дерущихся животных.
