жизни казался мне драмой, подготовленной странными предчувствиями, снами и видениями, выросшими в атмосфере возвышенного ужаса, и продолжавшими размножаться как мох на стенах заброшенного подвала; и всегда чудовищная рука бога, несущего смерть управляла всеми механизмами из-за кулис. Люди и звери вступали в союз с великим Цинлфоглисом, все составляющие сами становились частью единого целого, этот безмолвный водоворот странных сил, достигающих апогея в призрачной развязке; все они стремились приблизить меня к неизбежному освобождению. Я представлял себе изначальное спасение в разрывании плоти извращённым божеством, экстатичном избавлении от хрупкого кожного покрова и сухожилий; в то время как другие утонут в своей гибели — в своей смерти я буду парить.
Но как мог я хотеть этого? Теперь я удивляюсь, придя в себя после ночных кошмаров. Возможно, что я раскаиваюсь и пытаюсь убедить самого себя своей неспособностью дать этому рациональной место в мировой истории. Я думаю, что простые воспоминания о моих безумных приключениях пронесут меня через многие скучные дни, тем не менее, они всё-таки оставят меня в конце наедине с бессмысленной болью. Я, скорее всего, забуду свою встречу с богом и того, кто служил ему как раб. Они исчезли из города, а сам храм стоит заброшенный и пустой. Сейчас я могу предположить, что это не я сам приехал в Виколи, чтобы найти и встретиться с богом, но бог пришёл, чтобы встретиться со мной.
Прочтя эти почти забытые слова, Артур Эмерсон продолжал молча сидеть за своим столом. Всё ли закончилось для него? Все предзнаменования и вестники его судьбы, наконец, нашли его, за дверью библиотеки — где раздавались шаги человека и зверя — и за окнами, где нечто чудовищное и бесформенное вырисовывалось из-за пелены тумана, касаясь стен и окон, как будто они тоже были призрачной массой. Тысячи ужасных мыслей посетили его в предчувствии оккультного уничтожения. Кроме этого, он заставлял себя мечтать о смерти; это была прихоть юного искателя приключений, который не может противостоять всем своим тайным желаниям.
С озера начали доноситься крики лебедей. Их эхо пробивалось сквозь туман, и было слышно повсюду. Скоро ли к их крикам добавятся и его собственные? Наступило ли время, смириться со всеми чудесами неизвестного и величием предначертанной судьбы; так ли обычно всё происходит в этом гибнущем мире?
Пренебрегая хорошими манерами, Артур Эмерсон не поднялся со стула для приветствия гостя, которого он пригласил много лет назад. «Вы пришли слишком поздно», — сухо сказал он.
«Но раз уж вы здесь…» И бог, как какой-нибудь покорный слуга, настиг свою жертву.
Всё произошло так, как он предчувствовал; возможно, даже именно так как он хотел этого, чтобы его голос действительно смешался с лебедиными криками, раздаваясь высоко в густых облаках тумана.
