подстрелить дичь. Демьен никак не думал, что оружие ему понадобится. Он набрел на небольшой родник, смыл с волос засохшую кровь и переоделся в чистую, хоть и сырую еще от дождя одежду. В эту ночь он лег спать с желудком, полным воды, — слабое утешение для того, кто так голоден.
Мучительная боль от раны на голове, терзавшая его весь первый день, начала утихать на второй. А может, ему это только казалось, потому что пузыри на руках от ручки саквояжа, а на ногах — от тесных ботинок нестерпимо жгли кожу, отвлекая внимание от раны. Так или иначе, к концу второго дня Демьен чувствовал себя совершенно несчастным.
Это была чистая удача, что он заметил огонек, уже собираясь завернуться на ночь в балахон. Огонек казался далеким, таким далеким, что Демьен едва не счел его за плод воображения. Понадобилось немало времени, чтобы из дрожащей точки мерцание превратилось в весело пылающий костер, настоящий костер на стоянке. Потом Демьен учуял аромат кофе, запах жареного мяса, и его желудок заурчал в предвкушении пищи.
Он почти дошел до костра, оставалось шагов двадцать, когда его шеи коснулся холодный металл и послышался щелчок взводимого курка. Демьен не чувствовал больше никакого движения, но одного лишь щелчка оружия оказалось достаточно, чтобы удержать его от следующего шага.
— Ничего лучше не придумал, чем подойти к чужому лагерю без предупреждения?
— Я блуждаю уже два дня, — устало ответил Демьен. — И я не знал, что здесь в обычае сперва предупреждать, а потом уже просить о помощи.
Молчание, сильно действующее на нервы. Демьен сообразил добавить:
— Я безоружен.
Еще один щелчок — и Демьен понял, что смертельная опасность миновала и, судя по звуку, оружие убрано в кожаную кобуру.
Демьен повернулся лицом к своему избавителю — или по крайней мере к тому, кто, как он надеялся, препроводит его в цивилизованный мир. И был немало удивлен, увидев перед собой почти мальчика, который, в свою очередь, с изумлением уставился на него. Мальчик был не слишком рослый, худощавый, кожа на щеках гладкая, как у ребенка, на шее свободно повязана светло-красная косынка. Выглядел он лет на пятнадцать-шестнадцать, одет в джинсы, на ногах высокие, до колен мокасины. Поверх темно-синей рубашки наброшено пончо в черную и коричневую клетку.
Под этим пончо и пряталась где-то кобура с пистолетом. Из-под шляпы с широченными полями — такие шляпы Демьен часто видел после того, как переправился через Миссури, — падали на плечи черные волосы. Светло-карие глаза внимательно изучали незнакомца.
Пончо и мокасины навели Демьена на мысль, которую он нерешительно облек в форму вопроса:
— Быть может, я забрел в индейскую резервацию?
— Вы не так уж далеко от ее северной границы. А почему вы так подумали?
— Я просто спрашиваю себя, не индеец ли вы.
На лице парня промелькнуло нечто вроде улыбки, но Демьен был в этом не вполне уверен.
— Разве я похож на индейца?
— Не могу сказать, я до сих пор ни одного не встречал, — вынужден был признаться Демьен.
— Да уж вряд ли вы их встречали, новичок.
— Неужели мои волдыри так заметны?
Парнишка с минуту молча смотрел на него, потом залился веселым раскатистым смехом. Демьен был уверен, что смеялся его спаситель именно над ним: в нынешнем своем состоянии он, ясное дело, выглядел забавно.
Он был без шляпы и оттого чувствовал себя почти голым; его котелок непоправимо пострадал во время крушения дилижанса, а больше он ничего с собой не взял. И хотя вчера он переоделся в чистое, сегодня успел пропылиться, и одежда вся в колючках. Вероятно, он и выглядел таким бродягой, каким себя ощущал. Однако хорошие манеры сохранил. Не обращая внимания на смех своего нового знакомого, Демьен протянул руку и представился по всей форме:
— Демьен Ратледж Третий к вашим услугам. Счастлив познакомиться.
Парнишка посмотрел на свою руку, утонувшую в руке Демьена, кивнул и произнес:
— Так вас трое? — И тут же махнул свободной рукой, признавая свой вопрос глупым. — Не обращайте внимания. Еда горячая, милости прошу разделить ее со мной и переночевать у моего костра. — И с той же едва приметной улыбкой добавил:
— Похоже, еда вам не повредит.
Демьен покраснел: с той минуты как он учуял запах жаркого, в животе у него непрестанно бурчало. Но Демьен не обиделся ни на чуть-чуть насмешливую улыбку парня, ни тем более на предложение поесть. Разумеется, в голове у него вертелось множество вопросов, но главная мысль была о еде, и Демьен шагнул к костру.
Собственно говоря, костров было два — большой, который ярко освещал все вокруг, и маленький, на котором готовилась еда. В земле было сделано углубление, с четырех сторон лежало по камню, а на камнях держалась решетка. В ямке тлели небольшие ветки, почти обратившиеся в уголь; мясо, таким образом, не могло подгореть. Почерневший жестяной кофейник стоял на одном углу решетки, а на другом — жестяная коробка с полудюжиной свежеиспеченных лепешек; были там и бобы, они разогревались прямо в миске. Настоящий пир, с точки зрения Демьена.
— Что это за мясо? — спросил он, когда ему вручили тарелку.
— Дикие степные куры.
Птички не слишком большие, но зато их было две, причем одна лежала на тарелке у Демьена вместе с тремя лепешками и половиной банки бобов. Он с жадностью принялся жевать и не сразу заметил, что тарелка всего одна и его спаситель ест прямо с решетки.
— Извините, — начал было он, но юноша прервал его:
— Не говорите глупостей. Тарелки здесь роскошь, а не первая необходимость. К тому же там, внизу, речка, в ней можно помыться.
Помыться? Это звучало заманчиво.
— Но у вас, наверное, нет мыла?
— Такого, к какому вы привыкли, конечно, нет, — последовал загадочный ответ. — Возьмите ил со дна речки, тут все так делают. Он сотрет любую грязь, которая к вам прилипла.
Конечно, примитивно, но таковы обстоятельства: ночевка под открытым небом, минимум предметов первой необходимости. Еда, однако, отменная и главное — вовремя. Демьен так и сказал:
— Спасибо, что поделились ужином. Без этого я бы дольше не выдержал.
Еще одна полуулыбка, столь затаенная, что Демьен с трудом ее заметил.
— Вы считаете, что я мог бы все это съесть один? Вы проглотили мой завтрак… Ладно-ладно, больше не извиняйтесь. Вообще-то утром лучше не терять времени и доесть остатки, а не готовить заново. Но я не настолько спешу, чтобы отказаться от ловли кроликов.
Теперь, когда они, так сказать, отобедали вместе и живот у Демьена был набит, пусть и не до отказа, к нему вернулось любопытство.
Демьен начал с того, что напомнил юноше:
— Я так и не узнал вашего имени. Светло-карие глаза взглянули на него, прежде чем парень снова опустил их, разливая кофе.
— Может, потому, что я не сообщил его, как это сделали вы.
— Если вы предпочитаете…
— Просто у меня его нет, — прервал Демьена мальчик. — По крайней мере оно мне неизвестно.
Это было не совсем то, что Демьен ожидал услышать.
— Но ведь вас как-то называют?
— Меня называют Малышом.
— А-а-а. — Демьен улыбнулся: такое прозвище нередко встречалось в досье, которые ему давали, однако оно всегда сопровождалось каким-нибудь именем. — Как, например, Малыш Билли?
Парнишка фыркнул:
— Нет, это значит, что я еще слишком молод, чтобы заниматься таким делом.
— Каким же?
