груди, и смотрела на него странным, каким-то потусторонним взглядом. Только тут Белов заметил, что свитер Лены под ее пальцами быстро пропитывается кровью.
– Что с тобой? Ты ранена? – заорал он, как сумасшедший.
– А ты? Ты не ранен? – спросила она еле слышно.
Это были последние в жизни слова Лены. Белов много раз в жизни видел смерть, и теперь не мог ошибиться. Лены больше нет! В отчаянии он бросился к ней и развел в стороны окровавленные ладони. Пуля прошла рядом с сердцем, она должна была умереть раньше, но ждала его, потому что не хотела уходить навсегда не попрощавшись! Саша всмотрелся в ее мертвое лицо, ставшее таким отчужденным, и закрыл ей глаза!
– Это ты, ты меня прости!.. – тихо произнес он и взмолился: – Господи, ну почему я всем приношу только несчастья!
Снаружи послышались торопливые шаги и в бытовке возник Витек.
– Ну, где вы, молодожены? крикнул он возбужденно. – Мы уже движки прогрели. Снег пошел, ехать надо, а то дорогу завалит…
Белов повернулся к нему, и прижал палец к губам тихо! Этот жест и выражение его лица очень удивили Витька. Он перевел взгляд на кровать, увидел окровавленное тело Лены. И машинально перекрестился, хотя никогда не отличался набожностью.
– Как же это? – еле вымолвил он…
Спустя полчаса друзья затолкали убитого горем Белова на заднее сиденье его 'пятерки'. Доктор и Федя сели рядом с обеих сторон. Витек сел за руль. Степаныч остался стоять возле машины.
– Увозите его, – сказал он, поправляя окровавленный бинт на голове. За Лену не беспокойтесь, я все сделаю, как надо Через пару дней, как все утихнет, за мной заедете…
Витек, рискуя застрять в сугробах, объехал свалку дальней дорогой. С трудом им удалось выехать на шоссе. Говорить никому не хотелось, поэтому всю дорогу ехали молча. Перед въездом в Москву Витек свернул на обочину, затормозил и повернулся к Белову.
– Ты как, Серый?
Белов пошевелился. Он словно очнулся от долгого забытья.
– Нормально. Только я не Серый, я Александр Белов.
Если Витек и удивился, то виду не подал.
– Ну, если ты все-таки депутат, хоть и бывший, садись сам за руль, а то у меня ни прав, ни документов. Сегодня менты злые. Заметут как пить дать.
Все вышли из 'пятерки'. Высоко в небе продиралась сквозь черные тучи золотистая луна. Снег валил белой колючей крупой. Безжалостный ледяной ветер заставил людей поторопиться, загнал их силой в теплый салон. Саша сел за руль, Витек рядом, а Доктор и Федя заняли свои места на заднем сиденье. Белов положил руки на руль, но трогаться с места почему-то не торопился. Наконец Федя не выдержал и спросил:
– И куда мы теперь, в Москву?
– Я возвращаюсь назад, в будущее – пожал плечами Белов. – В свое старое, проклятое будущее. Ну что, вы со мной?
– Твое проклятое будущее – это шестисотые 'мерседесы', особняки, яхты и девочки? – уточнил Витек. – Тогда запиши и меня.
– А если мое будущее – это кровь и смерть?
Витек развел руками. За него ответил Федя:
– Куда же без этого? Кровь – это и жизнь, и смерть одновременно. Я с тобой.
– Мы с тобой, – поправил Федю Доктор.
Белов задумался. Он вспомнил Фила, Коса и Пчелу… Бригада – вместе с ним их было четверо… Как и сейчас в этой машине. Они прошли свой путь. Плохо ли, хорошо ли, но прошли. А его судьба начинается заново здесь, в этом месте. И зависит только от него. Судьба – это выбор, сумма выборов…
Саша обернулся, оглядел с теплой улыбкой друзей и спросил:
– Ну что, гардемарины, вперед?
Над Москвой расцветали бутоны салютов, то и дело в небо взмывали ракеты, огненными спицами протыкая ночной воздух. В городе непрерывно рвались петарды, грохот стоял такой, будто через Москву проходила линия фронта. Огненные сполохи плясали на повисших над городом низких тучах. А под ними с криком метались стаи перепуганных ворон, и не было им спасенья от всепроникающих, вездесущих звуков.
Белая 'пятерка' мигнула поворотником и выехала с обочины на дорогу…
