– Тогда вы, наверное, знаете, что военачальники на древней Земле использовали заложников. Их гнали впереди основных вооруженных сил. Их убивали, стоило им попятиться, те, кто шли следом. Или же их убивали свои же.
Когда они пришли в комнату управления, Малори заметил, что повреждений было немного. Через стекло, выходящее в ангар, было видно, что девять маленьких истребителей стоят на своих местах, готовые к бою.
– Малори, глядя на эти корабли еще тогда, когда ты был без сознания, я предположил, что они не снабжены полностью автоматической системой управления, которую можно было бы использовать.
– Да. Должен быть контролирующий разум, иными словами – подающая модель, функционирующая на борту.
– Ты и я должны приспособить эти истребители для использования их берсеркерами, Иан Малори, – Грин-лиф вновь глянул на свои часы. – У нас меньше часа, чтобы найти способы, как это сделать, и еще несколько часов, чтобы реализовать. Чем быстрее – тем лучше. Если мы затянем дело, то нам придется плохо. Что ты предлагаешь?
Малори открыл было рот, чтобы что-либо сказать, но так и не решил, что именно.
Гринлиф высказался сам:
– Установка кого-либо из твоих персоналий? Этого мы не можем себе позволить. Они, вряд ли, захотят превращаться в пушечное мясо. Я думаю, среди них, в основном, лидеры, начальники. Но, видимо, среди персоналий есть представители различных сфер деятельности? Более послушные и менее боевые?
Малори пододвинул к себе стул. Он тщательно взвешивал каждое слов:
– На борту есть несколько персоналий, которые меня очень интересуют. Пойдемте!
Он встал. Гринлиф последовал за ним в комнату Малори.
Когда они пришли, то историк с удивлением обнаружил, что здесь все по-старому, это показалось даже странным. Над кушеткой висела скрипка, на столе – лежало несколько книг и стояли кассеты с записями любимых композиторов. И здесь же, аккуратно упакованные в кейсы из гофрированной кожи, – некоторые персоналий, которым Малори отдавал предпочтение. Малори взял верхний кейс из стопки.
– Вот здесь – скрипач, как и я. По крайней мере, я себя таковым считаю. Я думаю, его имя, вряд ли, скажет вам что-нибудь.
– Я никогда не интересовался музыкой. Но расскажите подробнее.
– Он жил на Земле, в двадцатом веке по стандартному календарю. Религиозный человек, как мне кажется. Мы сможем вызвать его и спросить, что он думает о войне и мире, если вы хотите.
– А это возможно?
– Конечно!
– Тогда вызывайте!
Малори указал на нужные гнезда подключения на компьютерной памяти, Гринлиф сам подсоединил провода.
– И как же общаться?
– Просто. Говорите!
Гринлиф обратился к кожаному кейсу. Голос его был отрывист и, как показалось Малори, немного взволнован:
– Ваше имя?
– Альберт Волль, – голос, донесшийся из компьютерного говорителя, казался более человеческим, чем голос ушедшего берсеркера.
– Как вам нравится мысль о том, чтобы принять участие в войне, Альберт?
– Отвратительная мысль.
– Вы хотите сыграть нам на скрипке?
– С удовольствием.
Лицо Гринлифа перекосилось от негодования. Наступила минутная пауза. Но никакой музыки не последовало. Малори пояснил:
Необходимо подключиться к более сложному компьютеру. Тогда можно будет слушать и музыку.
– Не думаю, что она нам так уж нужна.
Гринлиф отключил Альберта Волля и начал просматривать другие кейсы, хмурясь при виде незнакомых имен. В комнате Малори было всего двадцать – двадцать пять кейсов.
– Кто они? – спросил Гринлиф.
– Современники Альберта Волля. Исполнители, музыканты, – Малори, чтобы хоть немного расслабиться, присел на кушетку. Он чувствовал постоянное головокружение. Но затем он вновь поднялся и подошел к стопке с персоналками.
– Это – Эдвард Маннок. Он был слеп на один глаз. И не мог пройти комиссию, которая отбирала людей для службы в армии. А здесь, – Малори указал на другой кейс, – человек, который крайне недолго служил в кавалерии, но однажды лошадь его сбросила, и он был переведен в интендантский взвод. А здесь – персоналия молодого человека, который умер в возрасте двадцати трех лет.
– Отчего он умер? – внезапно спросил Гринлиф, глядя на свой прибор.
