контакта с человеком? Кричало ли от боли? Плакало или умирало молча? Этого мы также никогда не узнаем. А Эдвард Пинч? Неужели он намеренно заманил нас в ловушку, чтобы отдать на растерзание монстрам? Оказывается, да. Известно, что Пинч перешел на сторону Повелителей, и, значит, давно замышлял предательство. Зачем, спросите вы. А затем, что, будучи двойной угрозой, он прежде всего жаждал власти, которую мог получить только путем союза с монстрами Нижнего мира. Перейдем к ректору Академии ночных кошмаров Брейзенхоуп. Кто руководил обучением двойных угроз? Кто вставал на их защиту, когда все разумные люди выступали против них? Кто доверял им самые серьезные задания, а потом защищал, когда их ошибки приводили к ужасным последствиям? Разумеется, ректор Брейзенхоуп — так сказать, архитектор их бесчестья. И что же? Эта троица — Эдвард Пинч, ректор Брейзенхоуп и Чарли Бенджамин — вынудила и нас пережить страшные минуты стыда и отчаяния. Монстры призвали Пятого, и теперь их армия лихорадочно готовится к наступлению. У нас не осталось времени на сожаление и раскаяние, у нас больше не будет еще одного шанса. Нужно закалить наши сердца и смотреть в будущее с ясной головой. Нам предстоит иметь дело с самыми жуткими монстрами, которых до сих пор мы видели лишь в ночных кошмарах.
Память о наших павших товарищах навсегда останется в моей душе, а посему я решительно призываю вас доверить нам — мне и генералу Дэггету — возглавить борьбу, дабы привести мир к светлому будущему.
Директор повернулся к Уильяму, который молча смотрел на толпу, погруженный в свои мысли.
— Генерал Дэггет, — легонько тронул его за плечо директор. — Вы хотите что-нибудь сказать?
Тот молчал.
— Уильям!
— Нет, — хрипло выдавил из себя генерал. — Вы уже все сказали.
Директор вновь повернулся к толпе.
— Время двойных угроз прошло, — сказал он. — Нас ждет светлая эра господства разума и логики. Справедливость восторжествует. Я призываю вас, ловчие и перевозчики, присоединиться к нам, — он кивнул на Уильяма, — в борьбе против армии Нижнего мира и решительно отвергнуть тех, кто хочет нас уничтожить, тех, кто сейчас находится в изгнании, тех, кого мы называем… двойной угрозой.
Директор смолк. Наступила тишина. Послышался один хлопок, второй… Жидкие аплодисменты постепенно становились все громче, и вот под сводами разрушенного зала загремели овации. Ловчие и перевозчики встали и принялись бешено аплодировать, выражая свою горячую поддержку директору — которого они явно недооценивали — и полное презрение к Чарли Бенджамину и его друзьям.
— Что такое «изгнание»? — спросил Теодор.
Он, Чарли и Вайолет сидели на верхушке Академии, бросая вниз ракушки. День был ясный, небо сияло прозрачной голубизной, но в воздухе чувствовался легкий холодок. Наступала зима, но Чарли почему- то казалось, что похолодание как-то связано со смертью Стража. Теперь Академия ночных кошмаров была беззащитна перед монстрами Нижнего мира.
— Не знаю, что они имеют в виду, — ответил Чарли. — В Главное управление нас больше не пустят, это ясно. Может быть, нас прикажут арестовать, или понизить, или еще что-нибудь. Кто знает? Ректор могла бы все объяснить, но она… — Чарли тяжело вздохнул. — Сами знаете.
— Она еще не очнулась? — спросила Вайолет.
Чарли покачал головой.
— Она лежит в лазарете, за ней ухаживает матушка Роуз, но, говорят, раны у нее очень тяжелые.
— Никогда не видел, чтобы один человек мог сразить столько монстров, — сказал Теодор. — Я глазам своим не поверил.
— Да, она удивительная, — кивнула Вайолет. — Не понимаю, как можно было подумать, что она или ты, — она взглянула на Чарли, — хотели убить Стража?
Чарли пожал плечами.
— Не знаю, но в его смерти все почему-то винят меня. А я его пальцем не тронул!
— Я тебе верю.
— Я тоже, — сказал Теодор, глядя в джунгли, где заливалась какая-то пичуга. — Потому что знаю, кто убил Стража.
Чарли и Вайолет уставились на него.
— Знаешь? — спросил Чарли.
Теодор кивнул. Чарли отчаянно хотелось спросить, кто же это, но он молчал. Теодор должен сам решить, говорить или нет. Наконец он повернулся к друзьям.
— Мой отец.
— Неправда, — сказал Чарли. — Не может быть. Он генерал и должен защищать Главное управление, а не уничтожать его!
— Нет, правда, — тихо сказал Теодор. — Я сам видел, как он держал его на руках. А потом положил на пол, мертвого.
— А может быть, ты ошибся и все было вовсе не так, как тебе показалось, — сказала Вайолет. — Как с Чарли — все думают одно, а на самом деле выходит совсем другое.
Теодор покачал головой.
— Я это видел, понимаешь? Видел и знаю, что мой отец — чудовище.
«Чудовище». Это слово повисло в воздухе.
— Как тебе удалось спастись? — помолчав, спросил Чарли.
— Открыл портал. Для себя, отца и директора Дрейка.
— А ты потом говорил с отцом? — спросила Вайолет. — Возможно, он смог бы тебе все объяснить.
— Я с ним не говорил, — перебил ее Теодор. — И не буду. И вообще — у меня больше нет отца.
Чарли растерялся, не зная, что сказать, но Вайолет решила этот вопрос по-своему — молча прижалась щекой к плечу Теодора.
— Привет, ребята.
Под ними, на платформе, стояла Брук, а рядом ее верный воздыхатель Джефф.
— Привет, Брук, — поздоровался Чарли — Как дела?
— Отлично. Хотим немного повеселиться с приятелями.
— Ага, веселитесь.
— Пока, Брук, — сказала Вайолет. — И спасибо, что открыла мне портал. Ты спасла мне жизнь.
— Ну, я бы его не открыла, если бы ты не отгоняла от меня монстров, так что и тебе спасибо, ты тоже спасла мне жизнь.
Брук улыбнулась и ушла вместе с Джеффом.
— И что она в нем нашла? — жалобно спросил Теодор.
— Не знаю, — ответила Вайолет. — Наверное, он симпатичный.
— Он? Ты что, шутишь? Ну, симпатичный, если тебе нравятся высокие мускулистые блондинчики!
И Теодор фыркнул, показывая, что сама эта мысль кажется ему совершенно нелепой.
— С ним легко, — сказал Чарли. — Он простой. Может быть, ей это как раз и нужно — чтобы попроще.
— А я что, не простой? — возмутился Теодор. — Да проще меня уже не бывает! Я знаете кто? Мозаика всего из одной детали!
Чарли и Вайолет взглянули на него и вдруг покатились со смеху.
— Вы чего?
Они продолжали смеяться; не выдержав, Теодор тоже принялся хохотать. Напряжение не ушло, но на душе у ребят стало немного легче.
— Знаете, что я вам скажу? — произнес Чарли, когда они немного отдышались. — Ничего бы у меня не вышло, если бы не вы. Не знаю, как это сказать, но вы… в общем, вы для меня все.
— Я тебя поняла, — сказала Вайолет. — И знаешь, вы тоже для меня все.
— И для меня, — добавил Теодор.
