– Да я и сама завтра так не оденусь! – Тамара дернула плечиком, и тяжелые волосы густой волной перекатились с него на спину. – Девушка должна каждый день быть новой и неожиданной! А если...
– Вы уклонились от темы! – перебил Рогозину Руслан. – Мы тут не Томкины тряпки собрались обсуждать! Вы мне лучше скажите, неужели так и спустим этому 11-му «В» их ржание?
– У тебя есть конкретное предложение? – усмехнувшись, спросил Кирилл.
– Есть! – Руслан рубанул воздух ладонью, чтобы «есть!» прозвучало весомей. – Предлагаю объявить им войну!
– А у нас с ними пакт о ненападении! – Кулешов рассмеялся, подсел поближе к Тамаре и обнял ее за плечи.
– Ты, что ли, подписывал?!
– Все мы практически подписались. И ты в том числе! Помнишь, еще в конце прошлого учебного года Неллечка гундосила на классном часе: «Вы должны помочь этим детям влиться в коллектив нашей школы!» Хороши дети! Кони! Владимирские тяжеловозы!
– Ой, не скажи, Кирка! Я там такую девочку заприметил! Фея! – И Ткачев в восторге от воспоминания так сильно закатил вишневые глаза, что тот, кто был незнаком с Русланом, непременно испугался бы, что он не сможет вернуть их в нормальное положение.
– Это которая? – живо заинтересовался Кирилл.
Возмущенная Тамара тут же сбросила его руку со своего плеча. Кулешов, совершенно не огорчившись, принялся расспрашивать приятеля дальше:
– Это не та... такая... большеглазая?
– О! Ты тоже ее заметил? – подхватил Руслан. – Глазищи во! – И он изобразил растопыренными пальцами обеих рук нечто размером с хороший грейпфрут.
– Нет, Аська, ты посмотри на них! – призвала подругу возмущенная Тамара. – Нас даже не стесняются! Будто нас тут и нет!
– Не говори, Томка! – Ася, бросив тряпку на подоконник, повернулась к Руслану. – Ты, Ткачев, сам себе противоречишь: то войну объявляешь 11-му «В», то на их девчонок таращишься!
– Одно другому не мешает, милая Асенька! Тем более, что я, как ты совершенно правильно выразилась, всего лишь таращусь! На красивое всегда приятно смотреть!
– Можно подумать, что в нашем классе красивых девчонок нет!
Руслан оглядел бледноватую белокурую Асю и, чтобы не обижать не слишком яркую одноклассницу, сказал:
– Вы, девчата, само собой, хороши! Но... «царевна все ж милее...». – И Ткачев, подмигнув Асе, громко расхохотался.
– Правильно ли я понимаю, что война с «вэшками» отменяется? – очень ядовито спросила Тамара.
– Нет! – опять стал серьезным Руслан. – Проведем по всем правилам. А сейчас... давайте к Олегу! Аська, наверно, права. Пожалуй, есть смысл его поддержать.
– У тебя семь пятниц на неделе, – заметила ему опять порозовевшая Бондаренко, явно обрадовавшись тому, что Ткачев все же решил навестить Дунаевского.
– Ничего себе! – проговорил Руслан и присвистнул. – Неужели сломал?
Олег качнул загипсованной рукой и кивнул. Выглядел школьный красавец неважно. Лицо было бледно до синевы, под глазами – коричневые круги, и даже богатые волосы как-то опали, поблекли и потускнели.
– Так больно... – выдохнула Ася. Если бы она могла, то с удовольствием взяла бы на себя его боль. Поскольку это было невозможно, вся ее худенькая фигурка превратилась в живую аллегорию сострадания.
– Уже не очень... – отмахнулся от нее здоровой рукой Олег, сел в кресло и спросил, кривя губы в некоем подобии улыбки: – Ну что, вся школа весь день так и ржала?
– При чем тут школа? – возмутился Ткачев и опустился на соседнее кресло. – Смеялся только этот убогий 11-й «В». Да и то на линейке! Все уже всё забыли!
– Ага! Как же! Такое забудешь! – нервно выкрикнул Олег и с силой закусил губу. Видимо, это помогало ему сдерживать эмоции или боль. – Первоклашек-то много завалил?
– Брось, Дунай! – вступил в разговор Кирилл. – Хорош себя изводить! Все живы и здоровы. А к тому времени, как с тебя гипс снимут, народ уже и думать забудет про эту дурацкую линейку. Представь, и кроме твоей персоны есть еще о чем подумать! Контрошки, самостоялки, зачеты... Выпускные экзамены, в конце концов, не за горами!
– Ребята, а как вы думаете, почему этот 11-й «В» так странно себя вел? – спросила Ася, усаживаясь на диван к Тамаре, которая уже давно удобно сидела там, свободно откинувшись на спинку и положив одну длинную ногу на другую. – Ведь совершенно не было смешно! У меня аж горло перехватило от страха, что Татьянка сейчас головой об асфальт шарахнется! Об Олеге я уж и не говорю!
– Наверняка назло, – проговорила Тамара, отодвигаясь от Кулешова, который подсел к ней с другой стороны.
– Ну-у-у... Томусик, я твой навеки, – шепнул ей в ухо Кирилл и уже громко спросил: – Кому назло-то?
– Ясно кому! Школе нашей! Думаешь, «вэшкам» хочется последний год в чужой школе учиться?
– Можно подумать, у них есть выбор?
– Вот именно, что нет, а потому верх кретинизма – портить отношения в школе, где учиться все равно придется. Аттестат-то нужен!
– И с кем же они испортили отношения? – усмехнулся Олег. – Подумаешь, смеялись. Они же меня не толкали. Самого почему-то вдруг повело в сторону... Их не в чем упрекнуть.
– Брось, Дунай! – Руслан по своей привычке опять рубанул ладонью воздух. – Вели себя, как настоящие скоты! И я им этого прощать не собираюсь!
– Каким образом не простишь?
– Я тут уже намекал нашим – надо объявить войну!
– По школьному радио объявите или сразу по Центральному телевидению? – Олег пытался шутить, но уголки губ опускались, и улыбка превращалась в болезненный оскал.
– Не знаю еще как. Придумаю. Вот, например, на следующей неделе физрук уже затеял волейбольный турнир среди старших классов. Наподдаем этим гадам по первое число! Устроим им Ватерлоо! Или битву под Полтавой!
– Забыл? – мученически спросил Олег и снова качнул загипсованной рукой.
– Не забыл... Ты, конечно, классный игрок, Олежек, но мы и без тебя не подкачаем! Вот увидишь!
– Мальчики, а вдруг они выиграют?! – ужаснулась Ася.
– Выиграют?!! – Руслан сделал страшные глаза. – Это на нашем-то поле? В нашей-то школе? Где даже тетя Клава со столовской раздачи будет за нас?!
– Подумаешь, волейбол! – надула губки Тамара. – Всего лишь игра! Выиграли-проиграли – два дня печали! А с этих «вэшек», как с гуся вода, то есть – с гусей...
– И что же ты, моя кровожадная радость, предлагаешь? – спросил Кирилл и опять подвинулся к Рогозиной вплотную.
– Пока еще не знаю, но можно над этим вопросом поразмыслить... – ответила Тамара и, не выдержав напора Кулешова, рассмеялась. – Ладно, так и быть, прощаю тебя, но в последний раз! Еще раз заговоришь об этой Юльке из «В»...
– Так значит, она – Юлька?! – перебил ее Ткачев. – Ты с ней знакома, Томка?
– Нет! Так... случайно слышала, как ее девчонки называли.
– Ага! Значит, и тебя она поразила, раз ты ее запомнила?
– У меня, Ткачев, просто память хорошая! – резко сказала Тамара, поднялась с дивана и обратилась к Олегу: – В общем, так! Береги, Олег, руку и ни о чем плохом не думай! А эти... они еще поплатятся за свое ржание!
Дунаевский пристально посмотрел на Тамару. Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы понять: вовсе не смех 11-го «В» так бесил девушку. Ей явно было не по душе, что вместо того, чтобы
