– Так и продолжилась моя жизнь в страхе, в муках совести и ожидании вознаграждения за эти муки… – опустил голову на грудь Тюльпан Тимурович. – Иногда мне уже казалось, что мне вообще все это приснилось, что это какое-то странное видение, глюк, фантом… И тут вдруг поместьем заинтересовались якобы родственники Берсеньевых. И мне это сразу не понравилось…
– Это естественно, сейчас родственники бывших наших эмигрантов возвращаются, – подала голос Агата.
– Естественно, но не в этом случае, Крайнова! Не осталось у Берсеньевых потомков, понятно?! Это мне доподлинно известно, поэтому все, кто лезет на это место, – самозванцы! А чтобы так упорно пробиваться на это место, нужна была причина повесомее разваливающегося дома. Я, как верный и многолетний страж этого дома и земли, сразу понял, что произошла утечка информации, и почувствовал каждым своим оголенным нервом, что идет охота за сокровищем. Я не намерен был ждать и решил опередить своего соперника. К слову сказать, нас осталось только двое. Я и Артур, а Петр умер еще молодым, не успев создать семьи. Честно говоря, в душе я был рад, что одним человеком, связанным с нами страшной клятвой, стало меньше. Тогда-то мы с Артуром сразу и поняли, что стали заклятыми врагами, вынужденными следить друг за другом, проверять каждый шаг, не доверять… К нему-то я и заявился с наемным убийцей, чтобы узнать, кому он проговорился. – Тюльпан перевел дух и стиснул виски тонкими окровавленными пальцами, словно пытаясь вспомнить все с точностью и ничего не упустить.
Агата видела, что он спешит, и не понимала, почему именно ее он избрал для своих откровений. Но также она понимала, что не может, не имеет права не выслушать его.
– Артур ничего не сказал и был убит… Все было обставлено как несчастный случай… Но я знал, что он был женат, жена его уехала в Италию и жила там с дочкой. Сапрунова Елена и есть женщина, метившая на роль Берсеньевой, хотевшая завладеть тем, что мы храним… А вот этот странный мужчина, потом заявивший, что именно он – наследник, мне был абсолютно не известен. Покушения на Елену я прекратил и занялся им, но Александр оказался профессионалом. Потом я решил узнать, что им известно и сколько человек еще в этом участвует, и, если удастся, найти какой-нибудь компромат и откупиться от них… Тогда- то я и натравил на Александра Берсеньева тебя, Крайнова.
– Чтобы потом всех убить? – пожала плечами она.
– А что мне оставалось?
– Так если Сапрунова Елена – дочь вашего сообщника Артура, по вашей договоренности, она, как потомок, имеет право на клад, – сказала Агата, проявляя чудеса дедукции.
– Это я раньше так думал, а сейчас все изменилось, – поджал сухие губы Тюльпан.
– Что же изменилось? У вас наследников нет… вот… Елена и…
– Нет!!! Я заглянул в глаза смерти, почувствовал ее холодно-безразличное дыхание. Я просил, я молил, все бесполезно. Я понял, что пропал, что прощения я могу вымолить только…
– У бога?
– У тебя, Крайнова!
– Вы не в себе…
– Подожди… уже скоро… Я не мог допустить распространения этой истории, но однажды в минуту высшего блаженства я расслабился и подарил сумку из человеческой кожи Игорю. Не смотри на меня так. Знал, кому дарил… Он любил все такое, он садист… И этот подарок пришелся ему по душе. Я не рассказал ему всего, а только то, что такие сумки зарыты там-то и там-то. Он испугал меня, сразу предложив загнать все эти сумки по баснословной цене. Я убедил его не делать этого, он послушался… Сам не знаю, зачем я все это время хранил эту сумку у себя… Как напоминание, как фетиш, как оправдание многих своих неблаговидных поступков в «Клюкве в сиропе». Эта сумка могла оправдать любую подлость, так как более циничного предмета я не видел за всю жизнь. О чем я?
– О том, что убили Игоря, – ответила Агата.
– Да-да… Дура, я любил его. Когда понял, что умираю, то отослал его от себя, будучи уверенным, что он не воспримет это как личную трагедию. Я был уверен, что во мне он любит только положение и деньги.
– Сами вы дурак! Игорь много лет сидел у вас в гадюшнике, в этой «Клюкве», только чтобы быть ближе к вам.
– Он не смог очистить мне душу, ее очистишь ты, – поднял на Агату слезящиеся глаза Тюльпан Тимурович.
– Уж не предлагаете ли вы мне выйти за вас замуж? – улыбнулась она.
– Почему вы, бабы, думаете одним местом? Настолько недальновидны… Еще нас упрекаете черт знает в чем… Я не мог допустить, чтобы Игорь видел меня такой развалюхой. Но он не хотел просто уйти, он решил рассказать о моей тайне, прихватив сумку. Я это понял сразу и не дал ему доехать до тебя. С моей подачи его убили, да! Я не мог допустить того, чтобы милиционеры наводнили усадьбу и достали то, ради чего я пошел на такие преступления. Достаточно уже того, что я чуть не поседел, когда этот липовый Берсеньев разрыл кости… вроде удалось все замять. Хорошо, что они не полезли дальше… Я похитил твою подругу только для того, чтобы вызвать тебя сюда, я с ней бы ничего не сделал! Сейчас я дам тебе лопату и покажу место, где зарыты сокровища. Ты получишь тридцать процентов. Я всех убрал, девочка моя, чтобы они достались тебе, а что ты обо мне подумаешь, мне все равно. Главное, прости! – Тюльпан вцепился в ее руку своими холодными пальцами. – Мне осталось жить буквально часы… рак разъел мое легкое, и я угасаю от кровотечения…
Агата непроизвольным жестом высвободила у него свою руку.
– Ты мой ангел! Бог дал мне знак.
– Но почему я?!
– Эх, Крайнова, много ты знаешь о других и ничего о себе… А ты спроси у своей матери, у нее была сестра-близнец, которая в возрасте восемнадцати лет исчезла бесследно? Эта трагедия твоей семьи, Крайнова! Не знала твоя мать, что ее сестра умирала вместе с моим ребенком у меня на глазах… Ох, Агата, как ты похожа на нее… и ты простишь меня! Я сохранил для тебя это золото! Я больше всех пострадал в этой истории. Мой наследник умер здесь, вместе с твоей теткой не случайно: надо было разрыть землю, чтобы похоронить их и найти это золото! Оно твое, Агата!
