«впередовцы». А. Богданов и другие доказывали, что интеллигент никогда не сможет проникнуть в «нутро» пролетариата, научиться «чувствовать за него», а стало быть, при создании пролетарской литературы на него не стоит и рассчитывать. Оставляя пока в стороне вопрос о связях подобных рассуждений с последующими «теориями» Пролеткульта, заметим, что Луначарский и сейчас, как и в 1905–1907 годах, был далек от какого-либо сектантства, от вульгаризации принципа классовости в искусстве.
Рассматривая искусство как действенное орудие в руках пролетариата, он столь же решительно отвергал мнение, что это ограничивает писателя в выборе тем и сюжетов для своего творчества. «Я отнюдь не хочу… сказать, — писал Луначарский, — что пролетарскому художнику должны быть интересны только чисто революционные темы. Наоборот, весь широкий мир должен интересовать и волновать его. Все человеческие страсти от самых бурных до самых нежных пусть будут его красками. Но ведь этот мир преломлен будет сквозь новое пролетарское сознание, ведь эти страсти будут сплетены в небывалый еще в новейшей истории узор.
Как сказочный царь Мидас, — к чему ни прикасался, — все превращал в золото, так пролетарское искусство, что бы оно ни выражало, превратит всякий материал в оружие в деле самосознания и спайки рабочего класса».
Любопытная деталь: в «Письмах о пролетарской литературе» почти дословно повторяются многие мысли, высказывавшиеся Луначарским в статье «Задачи социал-демократического художественного творчества». Вообще в них возрождается и получает дальнейшее развитие все то лучшее, что было свойственно предшествующему творчеству Луначарского в области эстетики и литературной критики.
«Письмами о пролетарской литературе» автор как бы перекидывал мост между ценнейшими своими достижениями в прошлом и последующим литературно-эстетическим творчеством. В них и в непосредственно предшествующих им произведениях этого ряда уже содержится в зародыше то, что он будет настойчиво и многосторонне развивать после Октября и что оттеснит, а затем и вытеснит из его творчества ослаблявшие, а иногда даже обесценивавшие его произведения элементы биологизма, антропологизма, интуитивности, ницшеанства…
Включая в 1925 году «Письма о пролетарской литературе» в один из своих сборников, Луначарский не без основания утверждал: «В то время, как статья эта писалась, пролетарская литература действительно была в зародыше. Приходилось останавливаться больше на подготовительных, предварительных, полупролетарских работах. Я затеял написать тем не менее целую серию писем о пролетарской литературе, но осуществить мне удалось только немного. Первое из этих писем представляет собою общее суждение о пролетарской литературе, и в нем мне совершенно нечего менять. Я считаю, что это письмо — в чуть-чуть измененном или обновленном виде — могло бы служить предисловием к любому сборнику статей о пролетарской литературе в наши дни».
Несмотря на сложность и трудность пути, пройденного Луначарским до Октября, он создал немало подлинных ценностей в самых различных областях культурной жизни. Но только после Великой Октябрьской социалистической революции развернулся литературный и организаторский талант Луначарского во всем блеске и многогранности. Войдя, по предложению В. И. Ленина, в состав первого Советского правительства в дни непосредственного свершения Октябрьской революции, он остается в нем вплоть до 1929 года, с успехом возглавляя работу по созданию новой системы действительно народного просвещения. Одновременно он становится одним из самых деятельных и самых авторитетных проводников политики нашей партии во всех сферах культурного строительства. Культура и революция — так формулируется в самой обобщенной форме главная проблема, над которой он работает и практически и теоретически, как народный комиссар и как публицист, историк искусства, литературный, театральный, музыкальный критик, драматург. В литературном плане эта проблема вбирает в себя излюбленные темы Луначарского: искусство и революция, пролетариат и литература, интеллигенция и новое искусство.
Сразу же после того, как свершилась Октябрьская революция, газеты опубликовали написанные Луначарским обращения «К учащим» и «К учащимся», в которых он от имени Советского правительства призывал всех честных носителей знания встать на сторону народа в начатой им великой борьбе за обновление всего мира. Этот призыв, прозвучавший и в статье «В трудный час», Луначарский затем повторял много раз, решительно осуждая «саботаж пролетарско-солдатской победы интеллигенцией, даже самой левой».
Поддерживаемый первоначально немногочисленными представителями разных поколений русской и зарубежной интеллигенции, проявившими достаточную социальную зоркость и сразу вставшими на сторону Октября, Луначарский упорно и настойчиво прокладывает большевистской правде путь к «уму и сердцу» носителей знания, столь необходимого народу, помогает им «овладеть… всем громадным содержанием революции». Он обращается ко всей интеллигенции и к отдельным ее представителям, вступает в открытую полемику с В. Короленко, спорит с М. Горьким, в первые месяцы после Октября преувеличивавшим значение отдельных промахов, ошибок, неудач пролетарской революции. Отвечая на «открытое письмо» В. Короленко, в котором большевики обвинялись в «фанатизме», он защищает не только революцию и революционеров от несправедливых обвинений, но и ведет борьбу за самого Короленко против его собственных предрассудков, а также против демагогов, пытавшихся воспользоваться ошибками крупного писателя. С великой гордостью активного участника мировых событий, познавшего и горечь их и их славу, он говорит: «Как ни много шлаков и ошибок в том, что мы сделали, — мы горды нашей ролью в истории и без страха отдаем себя на суд потомства, не имея ни тени сомненья в его приговоре».
Работа по привлечению старой интеллигенции на сторону Советской власти, которую Луначарский, по указанию и под непосредственным руководством В. И. Ленина, выполнял в тесном контакте с М. Горьким, была колоссальной. Но ею далеко не исчерпывается деятельность его в первые годы революции.
В истории нашей революции имя Луначарского навсегда связано со строительством новой, социалистической культуры.
Путь развития советской культуры был нелегким и непростым. Ее творцам приходилось мучительно искать правильные решения. Выйти на верную дорогу многим из них помог Луначарский.
И поистине неоценимую роль сыграл он в воспитании молодых кадров советской интеллигенции.
Луначарский занимался повседневно «делом введения пролетариата во владение всей человеческой культурой». Он вводил массы «в мир музыки», где царили Бетховен, Мусоргский, Чайковский, набрасывал мастерски «литературные силуэты» Пушкина, Лермонтова, Герцена, Некрасова, Достоевского, Толстого, Чехова, Короленко, Горького, воскрешал могучие образы классиков реалистического театра — Шекспира, Островского, Грибоедова, волшебников кисти — Рубенса, Рембрандта, Сурикова-Ленинское учение о двух культурах в каждой национальной культуре, высказывания Маркса, Энгельса, Ленина об отдельных явлениях искусства, ленинские статьи о Толстом, знаменитое положение о необходимости открыть для народа все духовные ценности прошлого, сформулированное в программе, принятой VIII съездом нашей партии, — вот тот компас, по которому Луначарский вел своих слушателей через сложный лабиринт завоеваний многовековой человеческой культуры.
Среди богатств, созданных Луначарским после Октября, его произведения о писателях, композиторах, художниках, артистах, литературных критиках всех времен и континентов представляют особую ценность. В условиях становления нового мира многие из этих выступлений были равносильны второму открытию, новому рождению великих деятелей культуры прошлого, включению их в жизнь революционного народа.
Исключительно высоко оценивая познавательное значение величайших памятников культурного прошлого, Луначарский в то же время не забывал о громадной роли, которую они могут сыграть в нравственном воспитании нового человека, в нашей борьбе с пережитками старины, предрассудками в сознании строителей нового мира. Хрестоматийными стали его оценки значения грибоедовских, гоголевских, щедринских, чеховских образов. Он неоднократно говорил о том, какую огромную роль могут сыграть произведения Чернышевского в создании социалистической этики и эстетики. И, конечно же, в произведениях классиков он видел «нормы и образцы для нашего собственного творчества…».
Колоссальная эрудиция позволяла Луначарскому рисовать картины развития культуры на протяжении веков, четко определять и выражать специфические особенности ее на разных исторических этапах. В 20-х годах он почти параллельно читает обстоятельные синтетические курсы лекций по истории русской и западноевропейской литератур, мирового театра, пишет статьи о выдающихся музыкантах, художниках,
