театр, танцы, балы, легкую жизнь, свое личное благополучие, хотя я об этом мало кому говорю.
Теперь о другом. Я уборщица. Мне очень тяжело жить, разве на этой зарплате проживешь? Но ничего не поделаешь, голова моя никудышная, способностей у меня нету, да и малограмотная я, стара вот…
Я крупный инженер, руковожу заводом, серьезно приходится думать обо всем, и работа мне стала почему-то легкой казаться, потому что я связан со многими заводами и их руководителями. Мне теперь, конечно, все же легче жить и быть инженером, нежели уборщиком или грузчиком.
Я слабая женщина, болею головой… голова у меня отчего-то все более и более распухает, а утром и вечером я кричу на всю больницу и почти каждый раз лишаюсь разума. Но умирать мне все еще не хочется… я жалею своего сынка, что у него разбит затылок, что у него поврежден мозг, что у него повреждено зрение, что у него все время болит голова, что он сделался неграмотным. Мне жалко и другого своего сынка, который стоял на литовской границе в 1941 г. и от которого нет теперь ни слуха, ни духа. Я страдаю, мучаюсь оттого дни и ночи».
Можно ли представить себе большую сохранность тех внутренних сил, которые характеризуют человека, большую полноценность его моральной личности, большую красочность его живого, эмоционального воображения… Мозг человека остается удивительным, еще не распознанным нами аппаратом. Разрушая до конца одни стороны нашей внутренней жизни, осколок может оставлять незыблемыми и неповрежденными ее другие стороны, сохраняя со всей полнотой прежние возможности человека.
И это яркое воображение, оставшееся незатронутым ранением (некоторые неврологи думают, что этот вид работы мозга больше связан с другим, правым полушарием), остается той стороной, которая была пощажена страшными разрушениями и где он может хоть ненадолго обрести покой, который совсем недоступен ему, пока он остается в выжженной и раздробленной стране логического познания.
И это позволяет ему бороться, ему — живущему в раздробленном мире, но сохранившему все силы полноценной, моральной личности!..
Повесть, которая осталась без конца
Мы подошли к концу нашей повести. Но где же он, этот конец? Его не видно.
Идут годы за годами. Наш герой живет в своей Казановке: теперь это уже рабочий поселок Кимовск. Кругом выросли дома трех-, четырехэтажные.
Он по-прежнему каждое утро садится за стол и начинает писать свою повесть. В ней он хочет как можно полнее отразить свою трагедию, свою борьбу, свои надежды и разочарования.
А борьба продолжается.
Рана зажила давно, пятнадцать, двадцать, двадцать пять лет назад. В мозговом веществе стали образовываться рубцы, а с ними появились припадки. Пуля осталась на месте, но не в ней дело. Мозговое вещество не восстанавливается, клетки пораженной мозговой коры не возникают снова, и он должен старательно обходить те выжженные участки мозга, которые были разрушены пулей. Обходить, чтобы другими средствами, на других путях попытаться восстановить потерянное.
Ему мучительно хочется проснуться от этого тяжелого сна, выйти из этого безнадежного застоя мысли, покончить с этими бесконечными блужданиями в частоколе слов и в стране невоплощенных мыслей, снова оказаться в простом и ясном, легком и доступном мире.
Но это не удается.
Время идет, а мучения остаются теми же.
«Да, летят месяцы, летят годы, проскочило уже более двух десятилетий, а я все по-прежнему хожу по заколдованному кругу времени и не могу прорвать этот круг, не могу вырваться из него, чтобы вновь стать здоровым, чтобы вновь стать самим собой — со светлой памятью, с соображением…
Здоровому никогда не понять глубину моей болезни, которую здоровый никогда не знал и не узнает, если с ним это не случилось…»
И он возвращается к своему прошлому, он не может понять, почему мир сложился так странно, для чего нужна война, чем оправдано то, что четверть века назад он, такой молодой и способный, перед которым раскрывалось более светлое будущее, почему он потерял память, свои знания, стал таким беспомощным инвалидом, обреченным на нескончаемую борьбу — вчера, сегодня, завтра — и так до конца своей жизни.
Нет, этого нельзя понять.
И он снова начинает бороться за то, что невозвратимо ушло, пытаясь сложить кусочки своего раздробленного мира в прежнее, теперь утерянное целое.
И он снова возвращается к своей повести, которую он еще пишет и у которой нет конца.
К повести о борьбе, которая не привыкла к победе, и о победе, которая не прекратила борьбы.
Вместо эпилога
«…Да, война, война… Сколько она наделала бедствий человечеству, сколько она принесла смертей, сколько людей она покалечила, сколько еще людей приковала к постели или лишила возможности вновь творить благие дела! Кто знает, да и наверняка, ведь из этих погибших да покалеченных войной могли быть знатные, а может быть, и великие люди нашего времени, вроде Ломоносова, Пушкина, или Менделеева и Толстого, или Докучаева и Чайковского, Павлова и Горького, или других каких-либо открывателей чего-то нового, светлого и величественного!
И если бы не было войн, человечество давно бы ушло вперед по пути великого мира, достигло бы уже каких-нибудь новых великих открытий!
Мне непонятно угнетение, рабство в других странах. Ведь земля может многократно одеть и обуть все человечество, досыта и до отказа накормить и напоить, до отказа обогреть и осветить многие и многие поколения всего земного шара! Для чего же тогда нужна война, зачем же иметь насилие, рабство, угнетение, убийства, казни, нищету, голод и холод, непосильный труд, безработицу в странах капитала?
В перспективах земного шара имеются запасы любого сырья и энергии — и на земле, и под землей, и в воде, и под водой, и человечеству нет надобности бояться какой-либо нехватки! А в ближайшем будущем начнутся полеты к пространствам Вселенной, и в первую очередь полеты на Луну и на ближайшие планеты, что еще больше даст возможность открывать и обогащаться редкими веществами и элементами, которых мало, может быть, на Земле, а есть на других планетах…»[16]
Нужно говорить что-либо еще? Не будут ли эти строки, полные оптимизма, лучшим концом этой небольшой книги?
Выходные данные
Научно-художественное издание
Александр Романович Лурия
Романтические эссе
Зав. редакцией М. М. Штутина
Редактор Е. И. Фейгенберг
Художник В. И. Пантелеев
