думать подобным образом о мужчине, с которым планируешь провести остаток жизни.
Филип Мастерсон, безусловно, являлся весьма и весьма привлекательным мужчиной, и даже ярость, клубившаяся вокруг него, не портила впечатление, а, наоборот, делала его еще мужественнее и желаннее. Сьюзен кожей ощущала силу, исходящую от него, так что даже голова слегка кружилась, но она точно знала: такой тип мужчин — не для нее. Сьюзен всегда предпочитала надежных, пусть и с заурядной внешностью, мужчин, в отличие от Миранды, которая столько раз обжигалась, общаясь с такими вот красавцами.
— Одевайтесь! — приказал Филип, и Сьюзен, погруженная в свои мысли, вздрогнула от неожиданности. — Собирайте вещи.
Сьюзен скрестила руки на груди, стараясь унять бешеный стук своего сердца. Ни в коем случае нельзя терять контроль над ситуацией, сказала она себе. Сьюзен изо всех сил старалась не показать Филипу, что она растеряна и испугана его столь неожиданным вмешательством в ее тщательно продуманные планы.
— Нет, — сказала она как могла твердо. — Вы, конечно, можете силой вытащить меня отсюда, но, предупреждаю, я буду кричать и вырываться.
Так как Филип ничего на это не ответил, Сьюзен добавила:
— Подумайте, какой прекрасный выйдет материал для вашей местной газеты!
Филип молча подошел вплотную к Сьюзен. Теперь она ощущала его дыхание на своей щеке, и оно было горячим, прерывистым и... опасным. Зрачки Филипа сузились.
— Хорошо, мисс Уэллс, если это вызов, я принимаю его, — произнес он вкрадчиво. — Поверьте, мне действительно ничего не стоит вынести вас отсюда, просто перекинув через плечо, — вы, похоже, весите не больше курицы. А что касается газеты... Меня это абсолютно не волнует.
— Днем вы говорили совсем другое, — заметила Сьюзен.
— С тех пор многое изменилось. Весь мой мир оказался перевернутым с ног на голову.
Мой мир тоже, подумала Сьюзен, но все же нельзя поддаваться хаосу. Сьюзен была из тех людей, которые всегда знают, что и как делать, и никогда не принимают поспешных решений. Филип как раз принял поспешное решение, и надо попытаться вразумить его.
— Послушайте, Филип, мы же взрослые, разумные люди, — сказала Сьюзен мягко, дотрагиваясь до руки Филипа. — Разве это не может подождать до утра?
Филип молча смотрел на пальцы Сьюзен, сжимающие его руку, до тех пор, пока она не убрала их.
— Возможно, вы этого не знаете, мисс Уэллс, но ваша сестра когда-то заставила меня поверить в то, что она любит меня. А потом она исчезла среди ночи, даже не попрощавшись. Полагаю, это у вас в крови. Поэтому не думайте, что я позволю вам поступить со мной точно так же.
— Возможно, у вас были причины не доверять Миранде, — возмутилась Сьюзен, — но я, кажется, еще не давала вам повода!
О, если бы Филип знал — всю жизнь Сьюзен страдала оттого, что ее постоянно сравнивали с ее взбалмошной старшей сестрой, полагая, что раз они похожи внешне, то и характеры у них должны быть одинаковыми. Те, кто имел несчастье близко знать Миранду, смотрели на Сьюзен с подозрением и недоверием, ожидая от нее тех же поступков, что совершала старшая сестра. Сьюзен — школьная учительница, спокойная, рассудительная, полная противоположность Миранде — пыталась бороться с этим, но тщетно!
— Не давали повода? — саркастически осведомился Филип. — Неужели? Вы скрыли от меня, что у Миранды есть ребенок! Мой сын! По-вашему, это не повод не доверять вам? И когда же вы собирались сообщить мне об этом?
Сьюзен, опустив голову, не ответила. Филип продолжал:
— А может, вы решили вообще не сообщать мне о сыне? Может, я не прошел ваш экзамен? Вас что- то не устроило в собранных вами сведениях? И вы решили, что я не достоин быть отцом, леди?!
— Я собиралась все рассказать вам, правда!
Сьюзен чуть не плакала. Однако правда была в том, что Сьюзен и сама не знала, собиралась ли она в самом деле рассказать Филипу о мальчике. Вечером, уже лежа в постели, она не переставала думать об этом. Безусловно, нужно было сосредоточиться на том, как будет лучше для малыша Эмери, сможет ли Филип Мастерсон стать хорошим отцом, и Сьюзен честно пыталась это сделать, но ей неизменно мешало воспоминание о его темных глазах, о вкусе его губ, о его сильных руках. В конце концов Сьюзен сдалась и решила подумать обо всем этом утром. И вот теперь Филип Мастерсон стоит в ее номере и обвиняет ее во лжи.
— Готов поклясться, что вам нечасто приходится врать, — прервал Филип ее мысли. — Это было забавно — сначала у вас покраснели уши, потом щеки, потом шея — вот здесь. — И он коснулся пальцами шеи Сьюзен. — Даже нос!
Сьюзен боялась пошевелиться. Промелькнула мысль, что следует прикрыть уши и нос, пока Филип не захотел потрогать и их.
— Я просто ждала подходящего момента, чтобы сказать вам о мальчике, — прошептала она.
— Тогда, на моем крыльце, был, по-моему, самый подходящий момент.
— После того, как вы показали себя таким грубияном? — изумилась Сьюзен.
Рука Филипа по-прежнему касалась ее шеи, и прикосновение это было очень нежным, несмотря на то что взгляд Филипа выдавал желание задушить ее.
Филип, казалось, только что заметил, что его пальцы по-прежнему на шее Сьюзен, и резко отдернул руку.
— Итак? — устало спросил он. — Я был прав. Вы приехали, чтобы решить, достоин ли я быть отцом моего ребенка? Моральные качества, материальное положение и тому подобное? — Похоже, он все-таки испытывал сильнейшее желание придушить Сьюзен, потому что предусмотрительно спрятал руку в карман джинсов.
— Я просто пытаюсь сделать как лучше для моего племянника, — произнесла Сьюзен фразу, которую десятки раз говорила сама себе.
Она невольно коснулась своей шеи в том месте, где только что были пальцы Филипа, — кожа там, казалось, все еще пылала.
— Неужели? — Филип недобро усмехнулся. — Да вы, мисс, похоже, возомнили себя Господом Богом! И как — я выдержал экзамен?
Он вновь вынул руки из карманов, скрестил их на мощной груди и двинулся на Сьюзен.
Она невольно попятилась, в голове мелькнула мысль: «Он хочет меня убить!». Филип и в самом деле выглядел угрожающе — большой, сильный, глаза сверкают яростью, даже ненавистью.
Сьюзен в ужасе прикрыла глаза. Ноздри неожиданно уловили его запах — терпкий, острый, какой-то... мужественный. Ей пришло в голову, что, если этот запах — последнее, что она ощущает в жизни, это не так уж плохо.
Черт! Возьми себя в руки! — мысленно приказала себе Сьюзен. Надо бороться! Запустить в него чем- нибудь тяжелым? Она огляделась. А может, закричать? Тогда весь город сбежится, это уж точно. Но сил не было — ноги подгибались, во рту пересохло.
Больше всего на свете Сьюзен Уэллс ненавидела слабость, она просто не могла себе позволить быть слабой. А сейчас? Какой-то малознакомый тип — хам и невежа — нападает на нее в собственном номере! Да что он возомнил о себе! Нужно бороться!
— Если вы силой увезете меня, вас посадят в тюрьму за похищение, — твердо сказала она голосом школьной учительницы.
Филип улыбнулся, и улыбка эта была вовсе не доброй. От этого он стал еще более опасным и, как ни странно, еще более привлекательным. Он стал похож на пирата из фильма — не хватало лишь черной повязки на глазу и пистолетов. Сьюзен невольно залюбовалась им. И что простая школьная учительница может противопоставить пирату?
Стоп, никакой он не пират, строго одернула себя Сьюзен. Он простой фермер, мастер на все руки, и нечего выдумывать. Нужно наконец взять себя в руки!
— Может, все же подождем до утра, — вновь принялась увещевать она Филипа. — Я не могу вести
