решительный бой врагу на своей территории. Ведь во все времена одураченными оказывались простые люди, широкие народные массы. И Идохара тоже был бы среди одураченных, но, на его счастье, он служил в министерстве военного снабжения, которое было близко к руководящим военным кругам. Поэтому он заранее узнал о близящейся капитуляции.
В министерстве поднялся переполох. Дело в том, что там имелись колоссальные запасы имущества и продовольствия, значительную часть которых намечалось использовать во время боёв на территории самой Японии. Японский народ об этих запасах ничего не знал. Кроме того, на многочисленных складах вокруг Токио скопилось огромное количество военного снаряжения, которое не смогли отправить на фронт, поскольку морские транспортные пути были отрезаны противником.
Офицеры, служившие в министерстве военного снабжения, понимали: как только будет объявлена капитуляция, американские оккупационные войска высадятся в Японии, захватят имущество. И они решили: чем отдавать его врагу, лучше забрать себе. Некоторые военные считали оскорбительным отдавать имущество, которое они в своё время реквизировали на оккупированных территориях Китая и стран Юго- Восточной Азии. Сжигать его, как были сожжены различные документы, они посчитали бессмысленным и решили распределить его между собой. Дисциплина, которой гордилась японская армия, развеялась как дым. Начался настоящий грабёж. Это было постыдное явление — всё равно что заниматься воровством во время пожара. Каждый награбил, сколько смог. Теперь уже ни для кого не секрет, что военщина сразу после капитуляции припрятала золотые слитки и алмазы, которые впоследствии в ряде случаев были, как говорят, использованы в политических целях.
А чем занимался в то время Идохара? Ещё до официального объявления о капитуляции он вступил в сговор с высшими офицерами министерства военного снабжения и вывез со складов огромное количество автопокрышек, военного обмундирования, в том числе меховые полушубки, одеяла, ботинки, лётные комбинезоны, парашютный шёлк и многое другое.
В его руки попало и значительное количество промышленных алмазов. Эти алмазы японская армия изъяла в оккупированных районах Юго-Восточной Азии. Это были необработанные алмазы. Японские оккупационные войска, грабившие всё подряд, изъяли и алмазы, не зная, какие из них годятся лишь на промышленные нужды, а какие могут быть использованы для изготовления ювелирных изделий. Все они были спрятаны в специальных сейфах министерства военного снабжения, и мало кто знал об их существовании в отличие от так называемых реквизированных алмазов, которые хранились в сейфах Японского банка.
И всё же, несмотря на всю осмотрительность, Идохара попался в руки жандармерии, когда до капитуляции оставалось ещё пять дней. За подобные преступные Действия его должен был судить военный трибунал. Даже с нынешней точки зрения его действия можно квалифицировать как предательство родины. Жандармерия немедленно арестовала Идохару, но было уже поздно: большая часть имущества была вывезена и припрятана в укромном месте.
Арестовав Идохару, жандармское управление рассчитывало выйти через него на замешанных в грабеже высших офицеров. Но, несмотря на многочисленные допросы, Идохара никого из них не выдал. Его сообщники, очевидно, убедились, что не зря доверились Идохаре. А тот просто знал, что до капитуляции осталась пара дней и его всё равно выпустят.
Всё изложенное выше чистая правда и основано на протоколах допросов, которые вёл сотрудник жандармского управления. В случае необходимости будут опубликованы и эти документы».
Дочитав до этого места, Нэмото ухмыльнулся.
— Эта угроза на Идохару подействует, — сказал он.
— Вы считаете, что этого достаточно? — спросил Морита.
— Вполне. Не надо сразу выкладывать все карты. Прочитав это, Идохара насмерть перепугается. Ведь он и во сне не представлял, что сохранились протоколы его допросов.
— А он не подаст в суд за клевету?
— Навряд ли. Если подаст, суд обернётся против него. В крайнем случае мы тогда припугнём его снова.
— Понятно.
— В общем, вы молодец. Написано прекрасно. Когда читаешь, радостно становится на душе. Однако посмотрим, что дальше. — Нэмото нетерпеливо перевернул страницу.
«Пока в жандармерии допрашивали Идохару, наступило 15 августа. Япония официально приняла Потсдамскую декларацию, и с той минуты прекратил» своё существование японская армия, военный трибунал и жандармерия.
Идохара очутился на свободе, и, поскольку он не выдал своих сообщников, ему, само собой, предоставили преимущественное право распоряжаться награбленным. Тут открылось широчайшее поле деятельности для Идохары, проявившего верх хитроумия и деловитости при продаже припрятанного военного имущества. В то время как японский народ страдал от жесточайшей нехватки в еде и одежде, Идохара богател от продажи по баснословным ценам столь необходимых населению товаров. Постепенно он отстранил от дела остальных сообщников: от одних откупился, другим пригрозил разоблачением. Ему нетрудно было это осуществить, так как эти бывшие военные ничего не смыслили в торговых операциях. Вначале, когда страна испытывала товарный голод и автопокрышки и одежда ценились на вес золота, он продавал именно эти товары, накапливая деньги, которые потом успешно пустил в дело. Потом, когда страна немного воспрянула и на прилавках появились предметы первой необходимости, он пустил в ход вывезенные из сейфов министерства военного снабжения промышленные алмазы, среди которых оказались и прекрасные камни. Они были отданы ювелирам на обработку и проданы через одну фирму по очень высоким ценам.
Идохара понимал, что хаос в экономике не будет длиться вечно: наступит время, когда придётся прекратить сомнительные сделки на чёрном рынке и занятья добропорядочной предпринимательской деятельностью. И для этого ему опять-таки представился Удобный случай: он помог деньгами Сугинуме, получив взамен его покровительство. Сугинума в то время расширял свои предприятия и крайне нуждался в Деньгах. Идохара узнал об этом, выложил перед ним восемьдесят миллионов иен, попросив за них лишь некоторое количество акций концерна Сугинумы. Так он втёрся в доверие к Сугинуме.
Но по-настоящему Идохара развернулся после смерти Сугинумы. Он незаметно скупал акции концерна и к тому времени, когда Сугинума скончался, стал крупнейшим акционером, уступая лишь президенту Коити. Он сбросил маску покорности и ринулся в бой. У него теперь далеко идущие планы. Недавно он приобрёл у парламентского заместителя министра торговли и промышленности Синами оказавшуюся на грани банкротства домостроительную компанию 'Манъё', заплатив за неё тройную цену. Несведущий человек удивился бы такой странной сделке. Но это был хитрый ход. Идохара знал, что перед Синами открывается в случае смены кабинета блестящее будущее. Ему было известно и то, что: Синами нуждается в политических субсидиях. Поэтому Идохара не пожалел лишних денег, зато обрёл авторитетного покровителя в политических кругах. И всё же Идохара и в этой сделке не понёс материального ущерба. Благодаря покровительству Синами он получил право на покупку государственного леса в префектуре Нагано. Причём местные власти' продали его за треть стоимости. Здесь-то и пригодилась домостроительная компания 'Манъё', поскольку она в отличие от 'Ориента' обладала статусом, подходящим для покупки государственных лесных угодий.
Выше мы упомянули имя господина Синами. Следует сказать, что контакт между ним и Идохарой не ограничивался только деловыми вопросами. Они теперь тесно связаны и в частной жизни. Личные контакты отнюдь не означают, что Синами и Идохару сблизила бескорыстная дружба или знакомство семьями. Далеко не так. Но если мы коснёмся здесь их частной жизни, это будет воспринято как нападки на личность, поэтому мы ограничимся разоблачением их деятельности на общественном поприще. Но не всегда можно провести чёткую грань между частной и общественной жизнью: нередко одна из них вторгается в другую. И в этом смысле, если критиковать Идохару и Синами с точки зрения социальной справедливости, волей-неволей приходится коснуться и некоторых деталей их частной жизни. Впрочем, мы постараемся быть максимально сдержанными.
