– Говори мне «доктор».
– Я его видел, доктор.
– Что ты об этом думаешь, Тако?
– Это огромное зарево, доктор.
– Ты его боишься, Тако?
– Почему я должен бояться, доктор?
– Ты, конечно, слышал об атомной бомбе, Тако?
– Нет, доктор.
Венсан почувствовал приступ дурноты. В руках он держал тампон из ваты и дезинфицировал больное колено. Спирт жег рану, но Тако и глазом не моргнул.
– Ты никогда не слышал об атомной бомбе, Тако?
– Конечно нет, доктор.
Рассерженный Венсан грубо ткнул тампон в рану. У Тако задрожали веки, но он ничего не сказал. «Я зверь», – подумал Венсан. Он наложил марлю и подготовил повязку.
– Почему ты лжешь, Тако?
– Почему я должен говорить с вами об этом, доктор?
Голубые глаза, твердые, как камень, встретились с твердыми как камень черными глазами.
– Я не враг тебе, Тако. Посмотри, я лечу тебя.
– Это ничего не значит. Лечение здесь ни при чем. Я не верю вам, – не верю потому, что вы один не можете смеяться и играть в карты после того, что видели.
– Ты за нами шпионил?
– Я смотрел на вас.
– Колено болит?
– Это пустяк.
– Тако! Что ты можешь мне сказать?
– Мне надо идти, доктор.
– Тако, ты как угорь. Исчезаешь в водовороте, скользишь в струях. Ты необыкновенный слуга, Тако.
– Я очень обыкновенный слуга, доктор.
Венсан колеблется. Он хочет найти в себе силы сказать, что ему наплевать на этого маленького японца. Он медленно бинтует ногу.
– Тако, ты можешь принять меня за идиота. Я видел горящий дом в эльзасской деревне. Внутри кричал ребенок… Я оказался там слишком поздно, Тако. Я лишь собрал обуглившиеся остатки.
Тако встал. Что он страдает – это ясно. Но не в этом Дело. Он смотрел сейчас на Венсана Мальверна сверху – тот, не вставая и не поднимая глаз, собирал свои инструменты.
– Я подчиняюсь, доктор. Я вам расскажу. На это потребуется не более пяти минут, которые остались у меня до обеда. Свою работу я считаю первым делом, доктор. Так вот. У меня была невеста. Она работала в детском саду в том городе – вы знаете, доктор, мне очень больно, когда я произношу: Хиросима. Это был большой город, доктор. Моя невеста превратилась в головешку.
– Замолчи, Тако!
– Почему, доктор? Надо смотреть правде в глаза. Моя невеста сгорела заживо. Говорят, что это ужасные страдания.
– Замолчи, Тако!
– Но вы сами начали, доктор. Можно мне идти готовить обед?
– Иди, Тако.
Худощавый, молодой, не более тридцати лет. Ничего нельзя прочесть на его лице. Тем не менее Венсану кажется, что он достиг некоторой интимности – относительной, конечно. Тако кланяется, перенося тяжесть корпуса на здоровую ногу.
– Все это не имеет значения, доктор.
– Не имеет значения, Тако?
– Уголь – товар очень дешевый, доктор.
– Тако!
– Разве вы не знаете, доктор, что не следует заводить разговоры с подчиненными?
Тако скользит к двери. Он сейчас выйдет. Он уходит со словами:
– Родители этого ребенка в Эльзасе, должно быть, вас обожают, доктор.
И вот – он уже, наверное, приправляет шампиньонами салат в своей блещущей порядком кухне.
