когда шел дождь. Совершенно случайно. Мы сидели рядом, у нее упала сумочка, я подобрал, она поблагодарила, так мы и разговорились.
— И ты поддался на этот старый трюк?! Сумочку она уронила. Как бы не так!
— Ты ошибаешься, мама. Она — хорошая девушка, правда, и у нее — неплохое образование.
— И когда все это случилось?
— Месяца три назад.
— Как! Ты познакомился с ней три месяца назад и пригласил ее к нам на завтра?
— Нет, мы, конечно, еще встречались. В тот первый день после кино я спросил, не пойдет ли она со мной в кино на вечерний сеанс в четверг, она засомневалась: может, пойдет, а может, и нет. И она пришла.
— Еще бы! Я бы тебе сразу сказала!
— И с тех пор мы раза два в неделю ходили вместе в кино.
— Так вот, где ты так часто пропадал!
— Да. Но я не собираюсь навязывать ее вам. Если не хотите, я скажу, что у тебя голова болит и поведу ее еще куда-нибудь.
— Мама примет ее, — заверил мистер Санбери. — Правда, дорогая? Это все из-за того, что мама не выносит незнакомых людей. Никогда их не любила.
— Мне хватает самой себя, — мрачно изрекла миссис Санбери. — Чем она занимается?
— Работает машинисткой в Сити, а живет дома, если такое можно домом назвать. Видишь ли, мать ее умерла, отец снова женился, у них трое детей, и она не очень ладит с мачехой. Та все время ее пилит. Так она говорит.
Миссис Санбери очень элегантно сервировала стол. С маленького столика в гостиной, которым они никогда не пользовались, она сняла безделушки и застелила его чайной скатертью. Потом достала сервиз и серебряный чайничек, которым они тоже никогда не пользовались, испекла ячменные лепешки и пирог, нарезала тоненько хлеб и намазала его маслом.
— Пусть знает, что мы — не абы кто, — сказала она своему Сэмюэлю.
Герберт отправился за миссис Биван, и миссис Санбери ждала их у двери, чтобы Герберт не провел миссис Биван в столовую, где они обычно ели и сидели. Герберт провел юную леди в гостиную и с удивлением окинул взглядом сервированный столик.
— Познакомься, мама, — это Бетти, — сказал он.
— Мисс Биван, я полагаю, — ответила миссис Санбери.
— Да, конечно. Но называйте меня лучше Бэтти, хорошо?
— Боюсь, наше знакомство еще слишком непродолжительно, — ответила миссис Санбери, грациозно улыбаясь.
— Присаживайтесь, мисс Биван.
Странно, а может, и ничего странного в этом не было, но Бетти Биван очень походила на молодую миссис Санбери — такие же резкие черты лица и такие же малюсенькие бисерные глазки. Только вот губы мисс Биван горели помадой, щеки были слегка нарумянены и короткие черные волосы перманентно завиты. Миссис Санбери оценила ее с одного взгляда и вплоть до пенни прикинула, сколько стоило ее модное платье из искусственного шелка, экстравагантные туфли на высоком каблуке и щегольская шляпка. Не одобрив наряда и косметику миссис Биван, миссис Санбери почувствовала мгновенную неприязнь и к ней самой, но решила вести себя, как подобает леди, и если уж она не знает, как должна вести себя настоящая леди, значит, не знает никто. Поэтому сначала все шло хорошо. Она разлила чай и попросила Герберта, чтобы он передал чашку своей даме.
— Сэмюэль, дорогой, спроси мисс Биван, что она желает — бутерброд с маслом или пшеничную лепешку.
— И то, и другое, — ответил Сэмюэль, передавая по кругу две тарелки. — Люблю смотреть, когда люди много едят.
Бетти неуверенно положила бутерброд и лепешку себе на тарелку в то время, как миссис Санбери любезно говорила о погоде. Она с удовлетворением отметила, что Бетти начинает чувствовать себя все более и более неловко. Тогда она разрезала пирог и настояла на том, чтобы гостья взяла большой кусок. Бетти откусила от пирога и хотела было положить его на блюдце, как вдруг пирог свалился на пол.
— Извините, — сказала девушка, поднимая пирог.
— Это ничего. Я Вам отрежу другой кусок, — сказала миссис Санбери.
— О, не беспокойтесь. Мне все равно. Пол чистый.
— Надеюсь, — произнесла миссис Санбери с ледяной улыбкой, — но я не допущу, чтобы Вы ели пирог, который побывал на полу. Дай его сюда, Герберт, и я передам мисс Биван другой кусок.
— Я больше не хочу, миссис Санбери, правда, не хочу.
— Жаль, что Вам не понравился мой пирог. Я испекла его специально для Вас.
Она откусила кусочек.
— Мне нравится.
— Я не то имела в виду, миссис Санбери, пирог вкуснейший. Просто я не голодна.
Она отказалась и от чая, и миссис Санбери заметила, как она с облегчением отставила чашку. Они, наверное, едят на кухне, подумала миссис Санбери. Потом Герберт закурил.
— Дай и нам сигаретку, Герб, — попросила Бетти. — Я просто умираю, как курить хочется.
Миссис Санбери не одобряла курящих женщин, но она лишь слегка подняла брови.
— Мы предпочитаем называть его Гербертом, мисс Биван, — процедила она.
Бетти была не настолько глупа, чтобы не понять, как миссис Санбери лезет из кожи вон, чтобы доставить ей неудобство, и теперь как раз был шанс отомстить.
— Знаю, — ответила она. — Когда он сказал мне, что его зовут Герберт, я чуть не расхохоталась. Неужели можно называть кого-то Герберт! Вот умора!
— Мне жаль, что вам не нравится имя, данное моему сыну при крещении. Мне оно кажется приятным. Но я думаю, все зависит от класса людей — кто как воспринимает.
Тут пришел на помощь Герберт.
— В офисе меня зовут Берти, мама.
— Тогда единственное, что я могу сказать — это очень простые люди.
Миссис Санбери погрузилась в горделивое молчание, и беседу, если ее можно так назвать, поддерживал мистер Санбери и Герберт. Бетти обиделась, и миссис Санбери восприняла это не без удовлетворения. Она видела, что девушке не терпится уйти, но она не знает, как это сделать. Она решила не помогать ей. В конце-концов Герберт взял дело в свои руки.
— Ну, что же, Бетти, думаю, пора двигаться. Я тебя провожу.
— Неужели уже пора? — произнесла миссис Санбери, вставая. — Было так приятно.
Когда молодые ушли, мистер Санбери произнес нерешительно:
— Симпатичная девушка.
— Такая же симпатичная, как моя подошва. Столько краски и пудры! Поверь мне на слово, если ее умыть и снять перманент, она будет выглядеть совсем по-другому. Простушка, вот она кто. Проста, как грязь!
Через час вернулся Герберт. Он был зол.
— Послушай, мама. Зачем ты с ней так обращалась! Мне было просто стыдно за тебя.
— Не смей так разговаривать с матерью! — вспылила миссис Санбери. — Ты не должен быть приводить такую женщину в мой дом. Такую простушку. Простую, как грязь.
Когда миссис Санбери злилась, грамматика у нее начинала хромать. У нее не ладилось с глагольными формами. Герберт не обратил внимания на ее слова.
— Она сказала, что никогда в жизни не была так оскорблена. Мне пришлось потрудиться, чтобы ее успокоить.
— Ну, она больше здесь не появится, скажу тебе прямо.
— Это ты так считаешь. А я уже с ней помолвлен. Так что можешь положить это себе в трубку и прокурить.
Миссис Санбери задохнулась.
