Тень

Самбу, сидевший на мужской стороне, любил эту сцену с газетой. Теперь скоро войдет девочка, она спросит отца, что он читает, начнет приставать к нему и получит по заслугам. Отец громко крикнет: «Кумари! Уйдешь ты наконец или прикажешь вышвырнуть тебя вон?» Эта девочка понятия не имела, как следует вести себя с отцом, и Самбу она очень не нравилась.

Уже предвкушая, как девчонке сейчас влетит, Самбу услышал на женской половине зала громкие рыдания; потом зашаркали ноги, кто-то крикнул: «Дайте свет! Женщине дурно!» Ленту остановили. Поднялась суета, беготня. Самбу, досадуя, что фильм прервали, встал на скамью посмотреть, что там случилось. Он увидел, как его мать поднимают с пола.

— Это моя мама! — взвизгнул Самбу. — Она тоже умерла? — И перескочил через барьер.

Он плакал, стонал. Кто-то сказал ему:

— Ничего, ничего, это просто обморок, успокойся.

Ее вынесли из зала и положили в фойе. Свет опять погас, зрители возвратились на свои места, фильм продолжался. Мать открыла глаза, приподнялась и сказала:

— Пойдем отсюда.

— Хорошо, мама. — Он привел двуколку, помог ей сесть. Когда он влезал в двуколку следом за ней, из затемненного зала донесся знакомый голос: «Кумари! Уйдешь ты наконец или прикажешь вышвырнуть тебя вон?» И тут ему стало так тяжело, что он расплакался: его страшно напугал обморок матери и еще он чувствовал, что теперь-то окончательно лишился отца. Завтра уже будут показывать другую картину.