местах. Это тело успело окоченеть, пока везли. В чемодане. Место потемней выбирали. Или ждали, когда народ разойдется... Того, из багажника, выбросили сразу, а с этим пришлось, видно, поездить... Какие у нас наиболее массовые места, где люди свободно и без всяких опасений таскают тяжелые сумки и чемоданы? Железнодорожный и автовокзал, аэропорт... Морской порт не проходит, там просто в воду спустили бы – и баста. Завтра же, с раннего утра, Витольд Кузьмич, если мы уже не опоздали, надо тщательно прочесать всю местность вокруг них – на предмет гильзы, следов борьбы, крови...
– А почему вы говорите, что везли в одной машине? – снова вклинился настырный сержант.
– А это можно определить по состоянию трупов, – ответил Турецкий.
И Плетнев пояснил:
– Тот, что найден ранним утром, у лестницы на пляж, был просто окоченевшим. А этот целый день пролежал на солнцепеке. Нашли б их одновременно – и внешний вид был бы одинаковый.
– Ну дают! – сказал кому-то сержант. – Во, блин, москвичи, в одно касание работают!..
Турецкий усмехнулся: ну все, хватит спектакля... И обратился к медику:
– Зиновий Ильич, можно рассчитывать завтра на пульку? Хорошо б ее идентифицировать поскорее. Кстати, Витольд Кузьмич, если у тех, которых нашли на железной дороге, имелось оружие, попросите криминалистов прикинуть, хорошо? И про дактилоскопию не забудьте, нужны будут пальчики всех без исключения. А мы завтра, на утреннем совещании, вернемся к этому вопросу. Хорошо? И если это не зачистка, то я поставлю вам бутылку хорошего коньяка, идет?
– Согласен! – засиял Липняковский. – А если зачистка, я – вам.
– Тогда покупайте заранее. – Турецкий засмеялся. – Ну, с вашего разрешения, не будем больше мешать? А то мне еще машину надо вернуть хозяевам... Капитолина Сергеевна, вы присмотрелись, не ваш пациент?
– Трудно сказать... темновато, мягко говоря.
– А мы вам завтра их фотографии покажем, если не возражаете. Опознавать-то все равно придется... Зиновий Ильич, мое почтение! У тебя есть проблемы? – обернулся он к Антону.
– Нет.
– Ну и хорошо, до завтра. Машинку подошлете? А позже я возьму напрокат, чтоб не утруждать, ладно?
Следователь попытался возразить, но Александр остановил его жестом:
– Не надо, не люблю доставлять лишние хлопоты.
Александр подхватил Лину под руку и повел ее по скользкой гальке, а потом по песку – к машине. А каблучки-то у нее высокие. Мужественная женщина...
Они молча ехали к центру. Лина была сосредоточенной, задумчивой. Александр поглядывал на нее и тоже не спешил оборвать тишину. Но долго не выдержал, заговорил этаким гаерским тоном, как бы для широкой публики:
– Едет себе и думает: эва, блин, какой я ей спектакль разыграл! Ну как же, мастер ведь! Павлин! Распустил хвост! И сам весь надутый, довольный... охмурил, охмурил девушку... – И перешел на нормальную, усталую речь: – Вот же сукин сын, а? Лина, дайте мне в ухо, что ли, а?
– Запросто! – охотно откликнулась она. И, потянувшись к нему, схватила его за голову и стала звонко целовать в щеку. – Вот тебе, хвастун! Вот! Сразу все взял в свои руки и никого не обидел при этом. Умничка!.. Это правильно, что ты Антона не пригласил?
– А там моя родня, а не его. И я не хочу, чтоб он на тебя смотрел так, будто все понимает. У меня для этого моя тетка есть...
Моцарт влез в самое неподходящее время. Саша достал трубку, посмотрел.
– Меркулов звонит, – сказал Лине. – Зам генерального прокурора... Привет, Костя. Какие проблемы?
– Как вы там? Нашлись? – Слышимость была хорошая, и Саша чуть отстранил трубку от уха, так что и Лина слышала Меркулова.
– Да, я сейчас как раз с очередного трупа возвращаюсь. А что по моему делу?
– Ты знаешь, даже не ожидал. Есть новость. Имеется подполковник милиции из Екатеринбурга. По твоим фотографиям родственники вроде бы опознали его. Завтра с утра к вам вылетает дочь Людмила Владиславовна Макушкина. Я звонил вашему прокурору, ее встретят в аэропорту и привезут в прокуратуру, где ты с ней сможешь встретиться и решить свои вопросы. Так что, как видишь, я выполнил твою настоятельную просьбу! – В голосе послышался начальственный рык.
– Костя, не заводись. У меня сейчас не то настроение, да и тебе спать пора. Я, между прочим, тоже выполнил твою просьбу, несмотря на то что вполне мог бы и удариться в амбицию, поскольку не люблю, ты знаешь прекрасно, когда за меня решают, каким мне быть. И – тем не менее. Так что квиты. Начинаем с нуля. За то, что помог неизвестному тебе человеку, говорю спасибо, хотя я мог бы этого тебе и не говорить. Не велик барин!
– Чего?! – Показалось, что Меркулов подавился.
Турецкий расхохотался:
– Слушай, Костя, всю жизнь тебя знаю, что ж ты совсем не меняешься? Так же нельзя! Ну ладно, помирюсь я с твоим козлом, черт с ним, все равно от вас не отвяжешься... Завтра и помирюсь. Ах, Костя, а какой у нас сегодня шашлычок! А какие чудесные девушки! Это же юг, Костя! Тут каждая – красавица, а каждая вторая – чудо!
– Ты нарочно, да? – печально сказал Меркулов. – Ну никакой совести! Господи, и кого я воспитал на свою голову?! – Он застонал.
– Это судьба всех макаренок и прочих песталоццей, я правильно произнес?
– Да ну тебя к черту! – плачущим голосом воскликнул Меркулов. – Звони!..
Лину заинтересовал, как она сказала, «предмет их торга». Что за неизвестный? И Саша рассказал ей все, начиная с минуты своего приезда и кончая сегодняшним утром, когда Полковник Володя сказал ему о трупе. Ну и о своих мыслях на этот счет.
Она внимательно выслушала, а затем сделала неожиданный для него вывод.
– Поразительная вещь! – сказала словно самой себе. – Вижу тебя – еще и дня не наберется, а ты умудряешься все время открываться новыми и новыми гранями!.. Слушай, кто ты такой?
– Одно слово, – ухмыльнулся и нагло облизнул губы, глядя на Лину, – Турецкий, наверное...
Торжество в основном закончилось, народ собирался расходиться, но сидели за столом главным образом потому, что ожидали их. Все понимали: дело есть дело.
– Все, – сказал Саша, запирая машину и передавая ключи ее хозяину.
– А как же?.. – Тетка вопросительно посмотрела на доктора.
– У меня тут недалеко живут мои знакомые, я у них переночую, не беспокойтесь, я предупредила, – ответила Лина, – пешком – пятнадцать минут.
– Но сперва мы будем есть, потому что мы голодные, как тигры, – заявил Александр. – И пить. И попрошу нас не останавливать. А советы тебе, тетка, Капитолина Сергеевна даст по ходу ужина.
Но есть, чтобы поддержать хотя бы компанию, уже никто не хотел, и гости стали собираться. Сергей им помогал. Кончилось тем, что за почти убранным столом остались вчетвером. И пока Саша жарил очередные порции вкуснейшего шашлыка, которого оказалось с избытком, Лина рассказывала, а Сергей записывал все, что надо было знать Валентине. Потом и «старики» ушли в дом, оставив их вдвоем. И вместе с уходом тетки с ее обрученным супругом исчезла у Саши с Линой потребность вообще о чем-то говорить. Вполне достаточно было взглядов. Красноречивых и пылких, словно страстный поцелуй либо затяжной прыжок с парашютом...
Совсем уже поздно Александр заглянул в дом и сказал, что они с гостьей пойдут погуляют, потом он ее проводит и вернется, но, чтобы никого не будить – он настоял, чтобы Сергей остался у них, рано еще тетке оставаться одной в доме, – словом, он не будет шуметь, а устроится на террасе, куда бросил спальный мешок. На всякий случай. Хотя мог бы поклясться, что случая воспользоваться им не будет.
Да его и не представилось.
У каждого человека – мужчины или женщины – есть друг (подруга) на самый крайний либо деликатный случай в жизни. Давняя подруга Лины жила действительно в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от дома Валентины Денисовны. И это расстояние, которое ему пришлось пройти, как показалось в эту ночь
