Фридрих Незнанский
«Казаки-разбойники»
Золото дикой станицы
1
С утра над Тихорецком гуляли тучи – тяжелые, черные, казалось – вот-вот разразится гроза, которую метеорологи обещали уже третий день кряду. Но подул ветер с юга, тучи дружной чередой помчались на север да так быстро, что небо прояснилось прямо на глазах.
– Опять жара весь день будет, – проворчала Тамара Семеновна, жена старшего оперуполномоченного Топоркова, накрывая стол к завтраку. На плите скворчала дежурная яичница с помидорами, а Тимофей все не шел. Она слышала из кухни, как он говорил в коридоре по телефону, прохаживаясь с трубкой, насколько хватало телефонного шнура.
– Петя, да о чем речь, конечно помогу, – донесся его громкий голос, словно он говорил не в трубку, а пытался докричаться в Москву через окно. Тамара по междугороднему звонку догадалась, с кем сейчас беседует ее муж.
– Ты своим тоже, – услышала она. – Да нет, не могу, лучше ты сам к нам приезжай. Мы тебе тут найдем какую-нибудь казачку. А не захочешь – у нас и хохлушки красавицы. Давай, шевелись, а то годы идут, надумаешь ребенка родить, а тебя все будут за его дедушку принимать... Ну ладно, шучу, шучу. Но приглашение остается в силе, у нас сейчас сезон фруктов да ягод, все свое, бесплатное, ешь – не хочу. И жара, как будто лето продолжается, радикулит свой прогреешь. Ну, бывай.
Тимофей Иванович, все еще улыбаясь, зашел в кухню.
– Петя Щеткин звонил? – уточнила Тамара.
– Он самый, сто лет его голоса не слышал, а сразу узнал, – похвастался Тимофей.
– И в чем ты ему помочь можешь? Жениться, что ли? – пошутила Тамара, – Так помнишь пословицу – тридцать лет жены нет – и не будет. Мужику уже полтинник, а он все в женихах ходит.
– Нет. Жениться он не собирается. У него другие проблемы, – уклончиво ответил Тимофей. Он никогда не посвящал жену в свои служебные дела.
– Понятно... – вздохнула Тамара. Муж уже мысленно погрузился в чужие проблемы и молча ел яичницу. Теперь уже не поговоришь о всякой всячине. Тамара тоже молчала, не мешая ему думать, хотя ей это давалось и нелегко. Опять на целый день уйдет, и поговорить некогда...
– Все, бегу, – он на ходу прикоснулся губами к ее щеке и быстро засобирался.
– А чай почему не допил? – крикнула ему вслед жена и услышала привычное:
– Некогда, на работе выпью.
Улица встретила его ярким солнцем и синим небом, хотя всю ночь грохотал гром и где-то вдали сверкали молнии. Но дождь и на этот раз обошел их стороной. Трава на газонах совсем пожухла, листья на деревьях скрючились. Природа изнывала без дождя. Вот так лето незаметно перешло в осень, а ее что-то совсем и не чувствуется.
Тимофей Иванович думал о разговоре с Петром. Когда-то начальство откомандировало Топоркова на курсы повышения квалификации в Москву, где он и подружился со Щеткиным. Когда же это было? – стал вспоминать он. О-о, уже двенадцать лет прошло. Петр Щеткин приглашал его несколько раз к себе домой, познакомил с сестрой и племянницей. Если бы Топорков не был женат и счастлив в браке, он обязательно поухаживал бы за сестрой своего друга. Она была очень миловидной, характер добрый, мягкий, хозяйственная, гостеприимная. Но от добра добра не ищут. Со своей женой он уже много лет жил в любви и согласии. И жалел только об одном – нажили они одного-единственного сына, а ведь мечтали о куче ребятишек... Так что Тимофей только бросал украдкой робкие взгляды на сестрицу Петра и иногда ловил ее смущенные взгляды. Потом, когда Топорков наезжал в Москву, у них с Петром сложилась добрая традиция – хоть один вечерок проводить в неформальной обстановке. Однажды удалось и Петра заманить в отпуск в Тихорецк, и он признался, что давно так не отдыхал. У Топоркова был просторный одноэтажный особняк, который достался ему в наследство от родителей. В небольшом саду росли всевозможные фруктовые деревья, и Петр целыми днями лежал в гамаке и читал приключенческую литературу из домашней библиотеки Алешки – сына Тимофея и Тамары, поедая яблоки, груши, абрикосы, особенно он полюбил ягоды шелковицы, поскольку до сих пор о них только слышал. Даже видеть не доводилось. Шелковичное дерево росло у калитки – старое, огромное, и Алешка залезал на него и набирал в бидончик ягод для московского гостя. Потом спускался весь измазанный в шелковичном соке, потому что ягоды были такие крупные и спелые, что он не мог удержаться и поедал их, сидя на толстой ветке. Щеткин стоял под деревом и изнывал от нетерпения, подгоняя прожорливого Алешку, хотя ягоды были такие сладкие, что много съесть Петр не мог. Вечерами они с Тимофеем говорили обо всем на свете, но постоянно возвращались к профессиональным делам. Алешка всегда крутился рядом и слушал их рассказы, наматывая себе на ус. Никогда у него еще не было на улице таких благодарных слушателей, как в то лето. Ему тогда казалось, что все самое интересное происходит в Москве. И мечтал, что когда вырастет, обязательно поедет учиться в столицу.
Со временем встречались все реже. Ездить в Москву как-то не было надобности, в Тихорецк Щеткин тоже больше не наведывался, не желая обременять своим присутствием друзей. Топорков подозревал, что на его приглашения Петр отвечает отказом вовсе не оттого, что занят под завязку. У всех людей раз в году бывает отпуск, просто такой он скромный. Решил для себя, что нечего злоупотреблять гостеприимством Топорковых, и тут хоть тресни. Кроме того, что он отличался скромностью, был еще и упертый, хоть кол на голове теши. И вот сегодня неожиданно возник, да еще с такой непростой просьбой. Как он сам выразился: «Помоги найти человека, который сошел с поезда Москва-Новороссийск где-то в вашем районе».
– А конкретнее назвать место не можешь? – на всякий случай спросил Топорков, хотя и так знал ответ.
– А конкретнее мы бы сами взяли билет да и приехали на это место, – поддел товарища Щеткин.
Топорков уже по дороге на работу понял, что лучшей кандидатуры для поисков, чем сержант Королев, нет. Помимо того, что он не утратил свой пыл молодого следователя, отличался амбициозностью и готов был горы перевернуть, чтобы обскакать своих коллег. Голова у него была всегда ясная, он просчитывал все ходы, предлагая многовариантные решения, как в математических задачах, а под занавес выбирал из них именно то, что нужно.
Королев с готовностью принялся за поиски пропавшего москвича. Уже через три дня он нашел путевых рабочих, которые очень нелицеприятно отозвались о своем обидчике, пассажире из поезда Москва- Новороссийск, свалившегося им на голову в чистом поле среди ночи, как раз в то время, когда они честно зарабатывали на свой кусок хлеба. Королев немало удивился нелестной характеристике, и потом уже, докладывая Топоркову о проделанной работе, все-таки спросил:
– А это тот человек или нет? По описанию он, но чтобы московский важняк первый набрасывался на путевого обходчика да еще так измочалил его, что-то мне верится с трудом.
– Он, он, – успокоил его Топорков. – Просто, видишь ли, у человека обстоятельства такие сложились, что по другому он себя вести не мог. Обокрал его в вагоне-ресторане один наш местный, вот он и хотел разобраться. Только ошибся маленько...
– Обстоятельства всякие бывают, это точно, – подтвердил Королев, довольный, что напал на след именно того, кого нужно. Хорошо бы заодно найти и вора, но преступление было совершено за пределами Тихорецкого района, а там свое отделение милиции. Наверное, уже сами ищут.
Только он вышел из кабинета, как Топорков уже звонил в Москву и докладывал Петру Щеткину, что первичная работа проведена успешно. На след Турецкого вышли. Но тут же оный след и потеряли. Поскольку лишних людей в подчинении Топоркова как не было, так и нет. А вплотную заняться поисками никак невозможно, за последнее время на территории Тихорецкого района было совершен ряд серьезных преступлений, все сотрудники милиции зашиваются.
– Присылайте своего человека. Мы ему тут на месте создадим наиболее благоприятные условия. Чем сможем – тем поможем, – пообещал Топорков своему товарищу.
Щеткин очень обрадовался, что след Турецкого все-таки обнаружился.
– Пришлем своего человека. А тебе, Тимофей, огромная благодарность.
Топорков был рад, что сумел хоть как-то помочь московским коллегам. Хотя это капля в море по сравнению с тем, какую еще придется проводить работу по поискам человека, умудрившегося в незнакомом
