Следователь повысил голос:
– Ты понял, Сергей Максимович?
– Да, – выговорил наконец бывший настоятель.
– Вот и хорошо. В машину его, – приказал Прокопец, кивая спецназовцам.
Сзади кто-то тихонько свистнул.
Следователь обернулся.
Усталыми глазами на него смотрел Кавлис, показывая большой палец.
«А то я не знаю!» – улыбнулся в ответ Прокопец. Он не только самолично арестовал опасного преступника, за которым правоохранительные органы охотились не один год, но и участвовал в его задержании. И Петр уже слышал за спиной завистливые голоса: «Вот этот молодой парень тот самый Прокопец? Который обезвредил банду Марковцева?..»
Уже возле машины, когда арестованному наклонили голову, Марковцев резким движением сумел обернуться. Его глаза смотрели то на Кавлиса, то на Саньку. И он с отчаяньем и недоумением выкрикнул:
– Зачем?! Ну зачем, ответь мне бога ради, Коля!
Кавлис покачал головой и переспросил:
– Зачем?.. Не знаю, Сергей. Но если бы я знал ответ на этот вопрос, то мы с тобой никогда бы не встретились. Этого нельзя знать.
И поспешно отошел к другой машине, куда спецы осторожно грузили окровавленное тело Зенина.
К нему присоединились Ловчак и Прокопец. Лейтенант, глядя на Зенина, вспоминал слова Михаила: «Двум смертям не бывать».
Шесть часов вечера… Пошел седьмой…
Как быстро темнеет. Татьяна, осунувшаяся, с болезненными кругами вокруг глаз, смотрела в окно. Соседки дружно, но несколько устало поднялись со скамейки. Одна из них подхватила мягкую подстилку и, стряхнув, вошла в подъезд последней. На лестничной клетке раздался топот, громким лаем возвестила о себе собака с пятого этажа; вот она уже на улице, играя, смешно взбрыкивает ногами; завидев появившегося вслед за ней хозяина, устремляется ему навстречу; не добегая до него, несется назад.
Мимо подъезда прошла молодая пара, женщина держит за руку малыша лет шести; тот занят, на ходу пытается подхватить деревянной лопаткой снег.
Легковушки от подъезда разъехались, только «Жигули» четвертой модели все еще стоят. Где-то в середине дня пошел снег, крупными хлопьями падая на землю; запорошил машины внизу. Но маленькая туча быстро иссякла. На лобовом стекле «Жигулей» какой-то озорник крупными буквами вывел: ГАИ.
Напряженное ожидание Татьяны сменилось смертельной усталостью. Какое-то время она даже не могла понять, зачем стоит у окна.
Она прошла к столу, тронула рукой телефон.
Никто не позвонил за это время. Звонок Аксенова, которым следователь вызвал Николая, был последним.
За дверью снова раздались чьи-то шаги, кто-то, беззаботно насвистывая, спускался по лестнице.
Органы слуха женщины обострились до предела, она услышала, как во дворе заработал двигатель, хлопнула дверь машины. Еще раз. Татьяна сорвалась с места, с сильно бьющимся сердцем тронула занавеску – как тогда, когда смотрела вслед Николаю; и он, прощаясь, махнул ей рукой. Сейчас она видела внизу незнакомого мужчину, закрывающего дверь автомобиля. Он взмахом руки приветствовал приятеля, сидевшего за рулем «четверки»; работали «дворники», три большие буквы, выведенные на стекле «Жигулей», бесследно пропали. Из-за угла дома показалась красивая черная машина. Остановилась у подъезда. Из машины вышел Санька, вслед за ним Николай. Оба смотрят на окна. Николай махнул рукой. Сашка повторил его жест.
Татьяна тряхнула головой и приникла к окну. Еще не веря, несмело приподняла руку и чуть качнула ей. Так же неосознанно провожала взглядом двух родных ей людей, входивших в подъезд. Когда их шаги замерли у двери, Татьяна, не в силах сдерживаться, заплакала.
Волосы Лидии Сергеевны Зениной были скрыты под черным платком. Она сидела в изголовье сына, неотрывно глядя на его заострившийся нос, восковое лицо, руки, покоившиеся на груди. Женщина предчувствовала, что с сыном случится беда.
Вспомнила его десятилетним мальчишкой. Мишка прибежал из школы, перехватил бутерброд:
– Мам, где мои метрики?
– Зачем тебе, сынок?
– В секцию пойду записываться.
– В какую?
– Бокс. – Мишка поднес кулаки к лицу. Уворачиваясь от воображаемого противника, мотнул головой.
– И охота тебе?
– А что, мам? Буду сильным, как папа.
Мишкин отец был военным и погиб, когда сыну исполнилось восемь лет. Поменьше на год, чем этому светловолосому пареньку, который притих возле женщины и неотрывно смотрит на человека, спасшего его – беспризорника. Кто бы мог подумать?..
