сомнительной репутации беру обратно. Извини! Она не более сомнительная, чем у всех нас.
Тот усмехнулся.
– Принимается. Иногда ты бываешь не такой уж злючкой, Полина!
– И ты, Овсянников, можешь выметаться: тебе здесь близко. Я сама доеду.
– Ну уж нет, я тебя доставлю до места. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!
И, наклонившись к самому ушку жены, майор добавил громким шепотом:
– Если не ошибаюсь, за тобой должок, дорогая? Хотелось бы получить…
– По-моему, он ее доставит куда нужно, – со смехом прошептал мне Женя, когда мы с ним уже стояли на улице. – А ты помнишь, что я тебе обещал? На руках, до самой постели…
– Сумасшедший! Я живу на шестом этаже, а лифт наверняка не работает…
– Плевать. Неужели ты обо мне такого невысокого мнения? Если даже твоя сестренка мне тебя доверила…
Я и не подумала возражать. Наоборот! Подумалось: все остались живы, дело раскрыто, и он рядом… Что еще надо для счастья?!
Жора захлопнул дверцу машины. Внезапно, вырвавшись из объятий Кольцова, я кинулась вслед за «Ниссаном».
– Стойте, стойте! Подождите…
Овсянников и моя сестра выскочили наружу.
– Что, что случилось?
– А что же Уткин, ребята? Кто его-то убил? И, главное, как?!
Жора хлопнул себя по лбу.
– А разве я вам не сказал? Вот башка дырявая! Ну да немудрено: такая каша заварилась… Никто его, беднягу, не убивал. Теперь мы это точно знаем! Никто, кроме глупой, роковой случайности.
Мы втроем навалились на майора, требуя объяснений.
– Я же говорил тебе, Поля, что мы ждем профессора Пилецкого из Москвы? Это признанное светило судебной медицины. Так вот, он прилетел. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит: причиной смерти стал укус осы. Прямо в сонную артерию! Случай в медицинской практике редчайший. А Артем Бабанский, который наверняка знал от покойного о существовании «бомбы» с компроматом, бухнул в колокола, не заглянув в святцы, – и закрутилось-завертелось… Вот такая, ребята, газетная «утка»!
