группа, которую возглавляю я, впервые в истории нашей планеты решила обратиться к чужому опыту… Ваше мнение, мнение экспертов из параллельных миров, может сыграть решающую роль… Мы вас выслушаем, господа, после перерыва. А сейчас отдохните. Мы вас покормим обедом - на голодный желудок голова соображает плохо, - покидая кафедру, добродушно улыбнулся он.
На кухне, которая находилась рядом с залом, уже звенели тарелки, оттуда доносился запах подгоревшей каши и пряный аромат мяса, поджаренного с кореньями. Обслуга - рабы обоего пола - начали обносить участников брифинга тарелками с едой, переставляя дымящиеся блюда с подносов на столы.
За наш стол пересел коммунист из Британии.
- Вопрос, конечно, интересный, - поглаживая рукой лысину, сказал он. - Либерализм всегда производит впечатление на обывателя, если он хорошо инсценирован.
- Но страх производит на обывателя еще большее впечатление, - сказал кто-то за соседним столом и засмеялся.
- Эти крысы церковные, эти вонючки в сутанах, - зло блестя глазами, сказал Марк,. - да они просто- напросто ханжи и лицемеры. Вы, наверное, сами прибыли из таких дерьмовых мест, где свободы никто и не нюхал. Неужели вы можете им доверять? Они на нашу помощь, видите ли, рассчитывают. Пусть сами из дерьма вылезают, а я лично добавлю им головной боли. Ну а ты что скажешь, Шерри?
- Это просто замечательно, что Лондон уже не принадлежит им. Здесь пятьдесят человек из параллельных миров. Большинство из них наверняка думает так же, как и мы с тобой. Нужно поговорить со всеми…
- Нет, Шерри, - не согласился он со мной, - Не годится. У меня есть план.
Он пододвинулся ко мне ближе и заговорил шепотом. Лысый коммунист вытянул шею, чтобы услышать наш разговор. Марк поймал двумя пальцами его нос и сдавил так, что у того на глазах выступили слезы.
- Ну куда ты лезешь, стукачок? Слушай, лысый, ты свой нос девкам под юбки засовывай, а в серьезное дело не встревай - прищемят нос.
Вырвавшись из железной руки Марка, коммунист отсел от нас подальше. Марк продолжал мне нашептывать на ухо:
- У меня по этой части большой опыт. У себя на родине я был инструктором в одной из военных школ, а по совместительству преподавал историю. В одном я уверен, Церковь всегда имела дело только с рабами, она всегда ограничивает свободу. Вдвоем мы сумеем отсюда вырваться. А если придется из кого-нибудь вышибить дух, то тут нет ничего страшного.
- Что ты собираешься делать?
Я уже начинал жалеть, что связался с ним. У меня появилось предчувствие, что он может втянуть меня в какое-нибудь грязное дело.
- Нужно попытаться достать оружие. Тебе ведь приходилось воевать, Шерри, Ты не новичок в этих делах.
- Я участвовал в Пятой мировой войне. Сражался на Земле и на Венере.
- Ох уж эти мировые войны. Чего в них хорошего? У нас только локальные конфликты, но горячих точек - уйма. Навоеваться можно от души. Если ремеслом этим владеешь хорошо - без куска хлеба не останешься. Нужно пробраться на кухню. На кухнях всегда есть что-нибудь режущее или колющее. Ну что, идем?
Не дожидаясь моего ответа, он выскользнул из-за стола и направился в сторону кухни. Что мне оставалось делать? Я двинулся за ним.
Кухня плавала в пару, который помешал нам вовремя увидеть надзирателя с кнутом, вынырнувшего откуда-то сбоку. Это был типичный прихлебатель, жирный кот эдинбургской породы. Он был тут главным начальником над сковородками, кастрюлями и примерно тридцатью рабами. У него был еще один помощник, который находился в это время за плитой. Начальник громко позвал его, и тот ответил.
- Оставь этого парня мне, - шепнул я Марку. - Займись вторым.
- Что вам угодно, джентльмены? - спросил надзиратель, с подозрением глядя на нас.
Я взял со стола металлический поднос, повернулся к нему боком, словно собираясь уходить, и вдруг резко метнул поднос, когда-то я был чемпионом курса по метанью диска. Тяжелый снаряд врезался острым ребром надзирателю в переносицу - он упал как подкошенный. Я увидел, что на спине у него пришит желтый квадрат.
Около стены стояло несколько швабр. Схватив одну из них, я подбежал к дверям, соединявшим кухню с залом, - они были двустворчатые и открывались наружу. Я просунул швабру в медные петлеобразные ручки. Потом для надежности придвинул еще и деревянный стол. То же самое я проделал с дверями, через которые можно было попасть во двор. На какое-то время это задержит наших врагов. Пока я бегал со швабрами и толкал столы, Марк успел расправиться с помощником надзирателя. Кухня была наша!
Оставив работу, рабы сбились в одну большую кучу и с ужасом смотрели на нас с Марком. Вооружившись огромным мясницким ножом, я вскочил на скамейку и закричал:
- Граждане! Вы можете обрести свободу! Вы можете стать свободными с этой самой минуты. Это ваше законное право. Человек рождается для жизни и свободы. Но за свои права нужно драться. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Пробил ваш час! Вооружайтесь! Вместе выступим против угнетателей. Наш героический пример вдохновит всех угнетенных. Да здравствует свобода!
У Марка от удивления глаза стали совсем круглыми. Он, вероятно, решил, что я свихнулся. Рабы, скорее всего, думали обо мне то же самое. Как только они услышали, что в двери стучат, они кинулись к выходу, оттолкнули стол и попытались выдернуть швабру, но задние наваливались на передних, и они только мешали друг другу.
Спрыгнув со скамейки, я врезался в гущу рабов - они были мягкие и податливые. Одного за другим я стал отшвыривать их от дверей.
- Трусы! - орал я на них. - Мы пытаемся вам помочь. Мы это делаем для вас. Они же вас убьют, идиоты! Вы этого хотите? Отойдите от дверей!
Марк схватил меня за руку и оттащил в сторону.
- Шерри, ради всего святого, ты сумасшедший! Это же быдло! Дерьмо! Родились несвободными и сдохнут на коленях. Им не нужна свобода. К кому ты взываешь?! Оставь их в покое. Пусть их всех тут изрубят на котлеты. Собакам - собачья смерть… Нам нужно уносить ноги…
- Марк, но мне казалось, что это наш долг - дать свободу этим несчастным…
Он сжал кулак и потряс им в воздухе.
- Я дерусь не за их свободу. Я объявил войну сутанам. Они мои заклятые враги. Но в союзники я не возьму себе рабов - только свободных людей. Я знаю, в чем заключается мой долг, и выполню его до конца. Ну что ты стоишь? Идем.
- Но мы не можем оставить этих людей. Мы убили надзирателей.
- Идиот! Интеллигент! Либерал хренов! Где ты увидел людей? Это дерьмо и быдло…
Подбежав к оцинкованному столу, он схватил мясницкий тесак и издал грозный рык… Лицо у него стало красным от прихлынувшей к нему крови, на шее вздулись вены… Судя по нарастающему грохоту, полиция всерьез взялась за дело - скоро они выломают дверь. Сгрудившись снова в кучу, рабы тревожно посматривали то на нас, то на дверь, от которой теперь все отхлынули.
Марк указал пальцем на маленькую железную дверцу - за ней находился грузовой подъемник. Мы с Марком, пригнув головы, забрались в грубо сработанный ящик, у которого не было боковых стенок, и я потянул за веревку, переброшенную через блок, - механизм был наипростейший, работал он на ручном приводе.
- Стойте! Подождите меня! - услышали мы чей-то отчаянный вопль.
К нам подбежал надзиратель, тот самый рыжий эдинбургский кот, которого я вырубил… Очухался все- таки-
- Я с вами. Мне надоела эта скотская жизнь. Прошу вас, возьмите меня с собой. Я тоже неплохо умею драться.
- Ну нет, - сказала. - Уж лучше бы ты был рабом, чем прислужником… Вот ты как раз и не можешь называться человеком, не достоин… Надсмотрщик… Рабы не растерзали тебя только потому, что они трусы.
- Успокойся, - сказал Марк. - Это же хорошо, что он стоит на ступеньку выше, чем обычный раб. Он уже понимает разницу между человеком и скотиной. И потом он здесь знает все ходы и выходы. Давай, парень,
