Удивительно, Гётте и маленький крысолов…
Храни Бог хозяев этой собаки, дай им терпения, удачи и выдержки. Очаровательное в своей беззащитности, лишённое волос (именно волос, а не шерсти), светло-розовое тельце Орхидеи требует постоянного ухода. Причём, заметьте, не банального протирания губкой, а ежедневного, комплекса процедур, включающего в себя:
1. Утреннее и вечернее купание в тёплой ванне с экстрактом из листьев мапачо.
2. Холодный отвар чакруны — 4 раза в день.
3. Дневной массаж с маслом аяваски, для сохранения эластичности кожи.
4. Необходимо через день менять подстилку из свежей пампасной травы Розовое Перо.
6. Перед сном в глаза закапывать несколько капель сока пепино.
7. Естественно, никакой синтетики в полотенцах, губках, костюмах и попонках.
…
Само собой, это не полный перечень, а только то, что я сейчас готов вспомнить. Да, разумеется, никаких солнечных лучей, капель дождя и табачного дыма. Диета подбирается специалистом строго индивидуально. И так далее, и тому подобное…
А, вот в Перу наша Орхидея Инков — бесшабашное и здоровое, хотя и ночное животное. Питается на местных помойках, где сражается с дикими котами, ловит крыс и с охотой размножается. Европейские поклонники Орхидеи Инков лишились бы чувств, увидав, как на заре, перуанский дворник метлой отгоняет от мусорных баков их плешивых кумиров.
В 1892 году А. П. Чехов поселился в подмосковном имении Мелихово. Жил, что называется, затворником, много работал, а из прислуги оставил только кухарку Глашу. И вот, как-то раз, приезжает к нему гости актриса Ольга Леонардовна Книппер, называет Антона Павловича «милым усталым другом», курит папиросы, пьёт херес, задумчиво трогает клавиши фортепиано и хрипло смеётся в ответ на вопрос: «Вы погостить или, так, проездом?». Затем, бежит к привёзшему её экипажу и возвращается с неопрятной собакой Каролинской породы. Выкрикивает А. П. Чехову в лицо, — Любите её, друг мой. Она так одинока, — Затем кутается в шаль и, рыдая во весь голос, уезжает.
— Актриса. Хрупкая ранимая натура, — виновато пояснил Антон Павлович оторопевшей Глаше. И, присмотревшись к, скалящей зубы псине, добавил, — Теперь у нас на стене повешено своего рода ружьё.
— Где ружьё-то? — растерянно огляделась кухарка.
— Видишь ли, Глаша, — Антон Павлович, задумчиво почесал за ухом собаку. — Один англичанин сказал, что весь мир театр, а мы в нём актёры. Понимаешь? Представь, что ты и я герои пьесы. Наша жизнь размерена и посвящена незаметной, но кропотливой работе. Кажется, что ничего внезапного произойти не может. И, вдруг, появляется Собака! И это не просто так, догадываешься? Она, обязательно, что-то несёт в себе.
— Блох? — понимающе покивала кухарка.
— Да нет же, Глашенька! Подумай, в чём смысл этого появления? Я имею в виду собаку. Что она должна делать?
— Двор стеречь?
— Нет, тут всё сложнее. Собака должна укусить! Понимаешь? Она, как ружьё, которое годами висит на стене. Все к нему привыкли, не обращают внимания и, вдруг, бах! Оно стреляет. Не знаю почему, но стреляет! — Антон Павлович сел за письменный стол. — И вот вопрос… Выстрел, это побуждение к действию или некий завершающий аккорд?
Чехов задумался, склонившись над исписанными листами.
— Я вот те покусаюсь, мошенница, — Глаша погрозила кулаком собаке. Та в ответ самодовольно ухмыльнулась.
Надо сказать, что слова Чехова здорово напугали кухарку. Она, ранее не особенно обращавшая внимания на собак, начала сторониться псины и всячески её задабривать. Каролинская собака, естественно, поспешила этим воспользоваться, сначала подворовывая на кухне, а затем, обнаглев, начала просто отбирать понравившиеся ей куски. Мало того, она даже стала ходить с кухаркой на рынок и указывать лапой на понравившуюся ей снедь. Глаша плакала по ночам, но терпела. Но однажды…
— Антон Павлович, — кухарка, теребя передник, стояла у стола писателя. — А ружьё, которое висит на стене, помните, вы рассказывали?
— Помню, помню. И что же?
— А может оно испортиться? Ну, оно висело себе, висело и от времени испортилось?
— Матушка моя, — воскликнул Чехов. — Гениально! Человек бесцельно проживает свои годы, но знает, что есть нечто в его жизни, могущее её изменить. И вот он решается, срывает ружьё со стены, а оно уже никуда не годно. Грозное божество оказывается примитивным деревянным идолом. Трагично, ах, как глубоко и трагично!
— Так может испортиться? — покрасневшая от напряжения Глаша ждала ответа.
— Знаешь, теперь мне кажется, что просто обязано!
Кухарка чуть заметно улыбнулась, прошла на кухню и, вынув из кармана медный пестик, с размаху обрушила его на затылок Каролинской собаки, поедающей говядину из кастрюли со свежесваренными щами…
В оправдании Глаши добавлю, что псина со временем оклемалась и превратилась в ласковую и немного грустную домашнюю собаку.
Все мы с детства помним дурацкий казус с кенгуру. Когда первые поселенцы знаками попытались узнать у аборигенов Австралии о странном хвостатом животном, передвигающимся огромными скачками, те ответили — «кенгуру». В переводе это означало «не понимаю».
Динго же в переводе (языки племён мангараи, нунггубуйу, тиви, дьингили и др.) означает — «круглый, объёмный» или «шар». Представляете, собака Динго носит родное нам имя Шарик!!! Происхождение этого имени связано с особой физиологией этой породы, приспособившейся к пустынному климату Австралии. Дело в том, что в период осенних миграций, Динго вынуждены совершать многодневные переходы через пустыню. Отсутствие источников воды вынуждает собак запасаться жидкостью впрок. Перед началом перехода Динго выпивает столько воды, что становится похожа на рыжий косматый шар. Если осенью взглянуть на пустыню с высоты птичьего полёта, то покажется, что ветер несёт на юг тысячи кустов перекати-поле…
Кстати, эти осенние миграции — ещё одна не разгаданная загадка Зелёного континента. Зачем каждую осень стаи Динго, раздувшись от выпитой воды, отправляются в мучительное, смертельно опасное
