народа, он, естественно, только со своим народом и мог себя идентифицировать – индентифицировать без тех оговорок, которые неизбежно возникают у еврея ассимилированного. Его национальное самосознание находило свое полное и адекватное выражение в той культуре, в русле которой он жил до самого последнего дня своего и в развитии которой по мере сил и возможностей своих участвовал, – в культуре своего народа, на языке этого народа.
Именно поэтому, мне кажется, он был столь гармоничен духовно: постоянную ясность духа, ощущение полноты бытия – все то, что не могли истребить в нем ни годы тюрем и лагерей, ни трагедия всего дома Баазовых, о которой еще будут написаны книги, – сообщала ему его целостность, не нарушаемая комплексом неполноценности, столь травмирующим и коверкающим душу диаспорного еврея. Я покривил бы, однако, душой, если бы сказал, что будучи в целом свободен от комплекса неполноценности, Меер Баазов был свободен от такого компонента этого комплекса, как мучительное ощущение себя человеком без земли, человеком на чужбине.
Он мертв, и ему не угрожают уже гонения и преследования, которыми и так его не обделила его еврейская судьба, и поэтому я могу сказать, не боясь причинить вреда моему другу: он отчетливо понимал, что для еврея, который мыслит себя евреем, есть лишь один способ освободиться от этого самого тягостного компонента еврейского комплекса неполноценности и вместе с ним от всего комплекса неполноценности – вернуться на землю предков.
И хотя я обещал воздержаться от воспоминаний, не могу не вспомнить, как он сказал мне однажды: 'Я не был там, в Стране, ни разу, но я знаю всю ее на ощупь – каждую травинку в ней, каждый комок земли. Я мог бы пройти по ней с закрытыми глазами и ни разу не сбиться с пути'.
Тоска по той стране, по стране нашего народа, постоянно жила в нем. И недаром его любимым поэтом был Иехуда ха-Леви, и любимым поэтическим циклом любимого поэта -цикл 'Ширей-Цион', и любимым стихотворением этого цикла – знаменитая элегия 'О Сион, разве не шлешь ты благопожелания сынам своим, томящимся в плену на чужбине'. И не раз повторял он строки из этого стихотворения:
Он пал на другую землю.
Пал, чтобы больше не встать. И его зарыли в эту холодную, заснеженную, промерзшую насквозь землю, которую пришлось долбить молотами, чтобы она приняла его в свое чрево.
Но десятки тех, кто мечтает о той земле, тех, для кого он был Меор ха-гола, шли за его гробом. Не лозунгами, не призывами, а всею жизнью своей показал он нам, что значит быть настоящим сыном своего народа.
Шалом – мир вам!
Скорбящий вместе с вами, искренне ваш
М. Занд.
ПРИМЕЧАНИЯ
Текст послесловия перевел с иврита П. Гиль. Письмо, написанное в оригинале по-русски, было опубликовано в журнале 'Менора' (№16, 1978) и перепечатывается нами с любезного разрешения редакции.
[1] 'Грозные дни' – десять дней от Рош ха-Шана (евр. Новый год) до Йом-Киппур (Судный день).
[2] Игра слов – 'Седер' буквально означает 'порядок'.
[3] ГрузОЗЕТ – Грузинское общество землеустройства еврейских трудящихся.
[4] Пинхас, младший брат, умер в возрасте шести лет.
[5] 'Шивхей Бешт' – сборник преданий и легенд об основателе хасидизма рабби Исраэле Баал-Шем-Тове (Беште) – (здесь и далее прим. переводчика).
[6] Илуй – отрок, наделенный необычайной ясностью ума и феноменальной памятью; термин применяется в основном в отношении к тем, кто с юного возраста выделяется своими глубокими познаниями в области религии.
[7] Аврахам Менахем Мендель Усышкин (1863 – 1941) -один из лидеров российского сионизма.
[8] Аврахам Ицхак Карив-Криворучко (1900 – 1976) израильский писатель.
[9] Хаим Хазаз (1898 – 1973) – выдающийся израильский романист и новеллист.
[10]Лозунг сторонников превращения иврита в разговорный язык евреев.
[11] Парафраза начала 12-го раздела 'Пасхальной хаггады': 'Сидели как-то раз р. Элиэзер и р. Иехошуа, и р. Элиазар бен Азария, и р. Акива, и р. Тарфон в Бней-Браке и рассказывали об исходе из Египта всю ту ночь, пока не пришли их ученики и не сказали им: 'Господа наши, пришло время утреннего чтения Шма'.
[12] Этот перевод, которому Л. Пеньковский посвятил немало времени и труда, так и не был опубликован в СССР и увидел свет уже после смерти переводчика, в Израиле, в издании 'Библиотека- Алия'.
[13] Хаим Ленский (1905-1942?) – выдающийся ивритский поэт. Погиб в советском лагере принудительного труда. Большая часть его сохранившихся стихов была переправлена нелегальными путями
